Дыхание власти

— Я им завидую, шеф. Просто завидую. Они делают нашу работу, ту, о которой мы сами втайне мечтаем. Шеф, я и в милицию пошел только потому, что хотел сажать преступников за решетку. Чтобы их расстреливали. Скольких мы пересажали? И сколько из них через жалкие месяца освобождались по амнистии, вновь и вновь возвращаясь к своей деятельности? А вы… Вот вы шеф. Сколько раз получали впоследствии угрозы, записки? Каждый из осужденных в обязательном порядке считает своим делом отомстить… Так убили мою мать. — Шырцев затих.

Грязнов схватился за голову, завалился на дела, как на пляже. Глядя в потолок, замолк. Самого давно достала эта старая система правосудия. Слепая Фемида. Подгребает всех, кто не вовремя попался под руку.

Тоже мне придумали знак правосудия. В самую точку. С повязкой на глазах и сломанными весами.

Запищал телефон. Грязнов, не вставая, ногой сбил аппарат к себе, подхватил на лету трубку, замолк, выслушивая упреки начальства. Грязи лилось столько, что казалось, отмыться больше не представится возможным. Трубка в руке раскалилась, что-то в голове лопнуло:

— Да пошли вы, уроды! Я увольняюсь! — Швырнул аппарат через всю комнату об стену. Трубка разлетелась вдребезги.

Шырцев снова затих, поглядывая то на шефа, то на разбитый телефон, наконец, решился. Молча достал из кармана брюк визитку, подошел к шефу, протянул со словами:

— Леонид Григорьевич, меня неоднократно приглашали сотрудничать. Вот. Может, вместе пойдем?

Грязнов улыбнулся, доставая такую же:

— Вместе, так вместе. Я даже знаю, с чего начать…

* * *

Белоруссия.

Поляна.

Час спустя.

Среди солнечной поляны повеяло приятным ветерком. Тело охватил волнующий трепет, в воздухе словно запахло озоном. На душе стало легко и приятно.

Сема приподнял веки, в ярком солнечном свете рассматривая широкую фигуру богатыря с пронзительно-голубыми глазами и длинными волосами цвета меда. Лицо было словно высечено в граните скалы. Жесткое и волевое. Одет незнакомец был в просторную белую рубашку и белые холщовые штаны, стоял босиком.

Скорпион прокашлялся, поднял голову:

— Сем, это Бодро. Аватар. Один из Пяти.

— Исполать вам, добры молодцы.

— Кого прополоть? — переспросил Сема, но получил тычок от брата, замолк.

Бодро заливисто рассмеялся, чистым, звенящим голосом:

— Хорошая шутка всегда к месту. Особенно после Кавказа. — Склонился к Скорпиону. — Только непонятно мне твое намерение, гармонизатор. Ты странный носитель баланса. Никто из былых, черных или серых не может причислить тебя к своим. Твои методы непонятны. Объяснись, иначе Сход решит…

Скорпион прервал:

— Бодро, ты Аватар, даже светлый. Но сам понимаешь, что Сход давно ничего не решает. Я не потерял бы деда, если бы вы чего-то решали. Вы все спите, спихивая друг на друга возможности и обязанности. Так что не надо меня допрашивать, я отвечу только перед Творцом, самим Прародителем.

Бодро медленно покачал головой:

— Вы устали. Встреча с Горэ далась нелегко. Но ты не стал делать поспешных изменений, это радует. Пойдемте, отдохнете. Законов гостеприимства никто не отменял.

Скорпион поднял руку:

— Прости, Бодро, мы спешим.

— Да, — добавил Сема. — У меня дома тигр некормленый, да и к девчонкам как-то хочется… Ты скажи только, где мы, и кто такой Родослав? Мы и пойдем себе подобру, поздорову. Как белорус с корейчиком.

Богатырь повел плечами:

— Харламов и Ан переправлены в Минск, в пансионат. Вы на землях, где когда-то стоял рубленый град Искоростень, племени древлян. А про Родослава мне ведомо лишь то, что он есть. Хранитель человечества, прошедший с ним от самого начала. Раз спешите, не буду вас задерживать. Еще свидимся. Такие люди не теряются. — Казак, улыбаясь, кивнул Сергею.

Глаза Скорпиона заполыхали синим огнем. Внутренняя энергия, на Востоке ее называют — Ки, проявила свою суть в физическом плане. Внутренний резерв восстановился подозрительно быстро. Тело пронзило горячей стрелой, именно таким ощущением обрушилось понимание семнадцатой ступени, на физическом языке называемой — «насекомые и рептилии».

Сергей поднялся, поклонился, как старшему:

— Благодарствую, светлый Аватар.

Сема так же поклонился Бодро:

— Простите за грубость. Молодой я, неопытный. Биться мне еще лбом о стены и биться.

Казак рассматривал обоих какое-то время, смотрел то сквозь них, то в глаза каждому, то словно куда-то вдаль, в сторону. Наконец обронил, отвечая на незаданные вопросы:

— Хм… Последние из рода… Не ищите своих родителей, родственников, все ушли в Навь. Вы одни. У вас нет поддержки клана. Но руки развязаны, и вы вольны создать свой семейный эгрегор, свой клан. Я зрю, как он набирает силу. Вашим детям и потомкам будет многое дано.

Парни снова молча поклонились до самой земли.

Вспышка.

Сергей первым разогнул спину, ощущая едва заметную качку плавучего дворца. Ветер донес солоноватый привкус воздуха, глаза уставились в синеву за кормой. Очутились на лайнере, на верхней палубе.