Дыхание земли

На мгновение я подумала, уж не сошел ли он с ума. Невероятно было даже предположить, что эти разоренные недавним набегом земли действительно столько стоят. Если бы это было так, я бы, ей Богу, от них избавилась. Но это было не так. На рынке никто бы мне столько не дал, разве что сумасшедший. А для меня подобная сумма вообще была недосягаема. Девятнадцать тысяч или девятнадцать миллиардов – это было для меня абсолютно все равно. У меня было только четыреста ливров, и ни одним су больше.

– Вы, вероятно, шутите? – спросила я холодно.

– Нисколько!

И он ткнул мне в лицо бумагу, где черным по белому стояло: 19 ТЫСЯЧ.

Меня разозлило и такое обращение, и такой ответ.

– Я не стану слушать такие глупости! У меня нет таких денег, и я, разумеется, не стану платить!

Чиновник, казалось, был крайне доволен тем, что привел меня в отчаяние.

– Как угодно, гражданка, как угодно. Можете поразмыслить. Впрочем, у вас есть срок – до 1 ноября.

– Почему это только до 1 ноября?

– Потому что тогда найдется человек, который выплатит вашу задолженность и, разумеется, на законном основании завладеет вашими землями.

– Вы что, посмеете меня выгнать?!

– Именно так, гражданка. Конечно, в том случае, если наше решение об уплате будет отрицательным.

Он очень довольно и аккуратно складывал свои письменные принадлежности.

«Найдется человек, – повторила я про себя. – Есть мерзавец, зарящийся на Сент-Элуа! На остатки нашего родового замка!»

– Кто этот человек? – вскричала я возмущенно. – Как его имя?

С торжествующим видом чиновник охотно ответил:

– Его имя – Бельвинь, гражданка!

Меня бросило в жар, щеки запылали. Я смотрела на чиновника с такой яростью, что он заметно изменился в лице и слегка попятился.

– Прощайте, гражданка! – пробормотал он в замешательстве.

– Черт побери! – сказала я в бешенстве. – Вы сказали «девятнадцать тысяч»! А сто двадцать пять ливров за что?!

Он пошевелил губами и степенно ответил:

– Двадцать – за кучера, пять ливров – за бумагу, а сто ливров – мне, за то, что я приехал сюда!

И, полагая, что я должна быть довольна таким обстоятельным ответом, он с достоинством покинул наш дом.

«Вот и новая напасть, – подумала я в отчаянии. – Беды сыплются на меня, как шишки. Хоть бы за мной поскорее приехали!»

Деньги надо было собрать, это я понимала совершенно ясно. Я скорее умерла бы, чем позволила мерзавцу мельнику считать себя хозяином этих пусть и разрушенных, но древних стен. Нет, никогда! Я бы не смогла жить после такого унижения, не смогла бы посмотреть в глаза Жанно. Пусть у меня не останется ничего, но эти стены будут принадлежать де ла Тремуйлям во что бы то ни стало.

Девятнадцать тысяч. Деньги, обещанные графом, сейчас были нужны мне, как воздух.

3

Дорога пошла под уклон, за ней устремились сосны, чуть ниже к ним примкнули ели, а на самой крутизне навстречу мне вдруг поднялись еще совсем зеленые березы и осины, красновато-коричневые, отливающие золотом вязы, угрюмые дубы с шоколадными и лиловыми листьями, и, наконец, яркими огнями вспыхнули клены.

Осень в этом году выставила свои цвета внезапно, ярко и смело. Было только начало сентября, но в ярко-зеленом одеянии леса уже всюду мелькали медные и рыжие пятна. Я шла, неся за собой тяжелую корзину, полную лесных ягод и орехов. Где-то вдалеке аукала Аврора, перекликаясь с Жанно. Но вообще-то в лесу царила полная, оглушающая тишина.

На фоне алого, шафранового, розового леса вырисовывался золотистый подлесок с вкрапленными в него черными и ржавыми пятнами колючего кустарника; оттуда тянуло жаром, пахло медом и ежевикой. Я присела у мшистого холмика, возле бьющего из-под земли родника, и, сняв тяжелые сабо, поставила усталые ноги на землю.

Человек от графа д'Артуа не приезжал.

Строго говоря, я ожидала его появления еще десять дней назад. Ожидания были напрасны. Но если тогда можно было все это объяснить какими-то непредвиденными осложнениями или просто опозданием, то теперь я уже терялась в догадках.

Я не могла думать ни о чем, кроме этого.

До тех пор, пока мне не стало ясно, что отсутствие эмиссара – не просто опоздание, я не задумывалась серьезно о моем положении и жила только своей будущей жизнью, которую собиралась начать в Эдинбурге. Но уже дня четыре назад меня охватила паника. Мне показалось, я сошла с ума, раз сижу сложа руки и жду у моря погоды. Синие уничтожили все наше хозяйство, у нас не было ничего, кроме овощей, и представлялось затруднительным даже пережить зиму. С тех пор, как я осознала это, занятия мальчиков у отца Медара были временно прекращены: с самого утра все обитатели Сент-Элуа, исключая Жака, отправлялись в лес собирать грибы, ягоды, орехи, коренья. Мы с Маргаритой потом целыми вечерами нанизывали их на нитки и привешивали к балкам на потолке, для сушки.

Сейчас, когда день клонился к закату, я чувствовала себя смертельно уставшей. Особенно измучили меня не блуждания по лесу, а неотступная тревога о том, что будет завтра. В преддверии зимы я снова стала нищей. И, кроме того, поведение графа д'Артуа можно было счесть просто подлым.