Дым без огня

— Джессика вообще любит притворяться, — протянул Уолтер, будто пытался утешить Томаса. — Я никогда не знал, когда она смеется или плачет взаправду. Если бы она подалась в актрисы — то стала бы самой великой лицедейкой в мире!

Томас ничего не ответил на это. Но, судя по тому, как болезненно искривилось при этом его лицо, — он был полностью согласен с выводом Уолтера.

— Я познакомился с Джессикой около года назад, — продолжил оживший мертвец. — Нашу встречу нельзя было назвать обычной. Я спас ее от уличных грабителей…

— Как, вы тоже? — не удержалась я от вполне понятного возгласа сарказма.

В моей памяти был слишком свеж рассказ Томаса о том, как он помог той же Джессике избавиться от приставаний уличных грабителей.

— Понятия не имею, о чем вы, — с достоинством возразил Уолтер. — На Джессику напали на моих глазах! Естественно, в тот момент я и не подозревал, что ее так зовут. Я видел, как прелестная молодая леди попала в затруднительную ситуацию. Какой-то хмырь пытался вырвать сумочку из ее рук. И я поторопился ей на подмогу.

Я невольно хмыкнула. История как две капли воды напоминала рассказанную в свое время Томасом. Неужели мужчинами так легко управлять?

— Как ни странно, я вышел победителем из этой ситуации, — продолжил с легкой долей изумления Уолтер. — Право слово, я не ожидал подобного. Думал, что меня может спасти лишь полицейский патруль. Но негодяй, осмелившийся напасть на прелестную даму, был таков, едва только я встал на ее защиту. И я получил в награду незабываемую ночь любви.

Последняя фраза личного секретаря лорда Роберта Гиля прозвучало болезненно горделиво. Я заметила, как после этого сам Уолтер скривился, словно был готов разрыдаться во весь голос. Ну а про Томаса и говорить нечего. Его лицо было мрачнее ночи. Губы беспрестанно кривились в немых попытках возразить. А кулаки были сжаты до таких пределов, что костяшки поражали своей неестественной белизной.

— Несколько недель я наслаждался своим счастьем, — сдавленно продолжил Уолтер. — До сих пор я не верил в любовь. Но после встречи в Джессикой…

Он не завершил фразу. Впрочем, это было и не нужно. Кое-что подобное я слышала не так давно. Любовь до гроба и прочие телячьи нежности. И по иронии судьбы Томас тоже утверждал, будто не верил в любовь с первого взгляда до встречи с Джессикой. Поневоле заподозришь, уж не воспользовалась ли она каким-нибудь любовным приворотом.

— Да, хорошо, что меня не было дома, когда ты, приятель, пришел сюда со своей подружкой, — глубокомысленно заметил Велдон. — А то, не приведи небо, тоже сошел бы с ума от страсти к этой колдунье.

— Я настолько влюбился в Джессику, что готов был сделать ее своей женой, — глухо продолжил Уолтер. — Хотя понимал, что я могу ей предложить очень мало. Такая женщина, как она, достойна самого лучшего в этом мире! Я мечтал бросить к ее ногам самые изысканные драгоценности, самые дорогие наряды! Хотел сделать так, чтобы никогда и ни в чем она не нуждалась. Но прекрасно осознавал, что на скромное жалованье личного секретаря не способен дать ей тот уровень жизни, который удовлетворил бы ее запросы. Джессика, конечно, изо всех сил старалась не показывать вида, но все чаще я замечал в ее глазах разочарование. И с каждым днем это разочарование росло. Но все же я купил кольцо. И сделал предложение.

— Она отказалась? — не утерпев, спросил Велдон.

— Ошибаетесь, — ледяным тоном опроверг его умозаключение Уолтер. — Она согласилась. С искренней радостью! И несколько дней наше счастье было безгранично. Правда, потом я заметил, что Джессика стала очень грустной. Она словно стала избегать меня. Нет, она не отказывала мне в близости, но я видел, что мои объятия и поцелуи перестали приносить ей удовольствие.

Томас судорожно вздохнул. Я мысленно пожалела его. Бедняга! Наверняка ему очень неприятно слушать такие откровения о бывшей невесте. Уверена, что он до сих пор неравнодушен к Джессике. И я не сомневалась, что где-то очень глубоко в душе лорд Бейрил лелеял все-таки надежду на то, что произошло некое чудовищное недоразумение, и на самом деле Джессика стала жертвой оговора.

— Естественно, это не могло продлиться долго. — Уолтер пожал плечами. — Достаточно скоро я вызвал ее на откровенный разговор. Прямо спросил, что происходит. И тогда Джессика расплакалась. Сказала, что очень любит меня. И самым большим счастьем для нее было бы подарить мне ребенка. Но, увы, она понимает, что мы не можем позволить себе такую роскошь. У нас не было своего жилья. Нам приходилось для встреч снимать комнатенку в одном из самых дешевых доходных домов. А мое жалование с трудом позволяло мне делать небольшие сюрпризы Джессике. О том, чтобы полностью содержать ее, да не одну, а с ребенком, речи вообще не шло.

Уолтер помолчал и негромко признался: