Дым и металл (СИ)

Он с облегчением выдыхает.

— Тебе не нужна моя помощь?

Я качаю головой.

—Только если ты хочешь держать кожу вместе, пока я буду ее зашивать.

Тэд сползает со стула.

— Говоришь у входной двери?

Я улыбаюсь.

— Ага.

Он тащится по коридору, ни разу не оглянувшись через плечо. Я ставлю аптечку на кухонный островок и сажусь на стул перед Хассом.

— Что случилось? — спрашиваю я, хлопнув крышкой аптечки.

Роюсь в бесполезных повязках и ватных тампонах. На самом дне нахожу иглу и нитки.

— План состоял в том, чтобы врезаться в зад фургона, — заявляет он. — Но он шел не по той стороне. И я сделал выбор и врезался в него в лобовую.

Я открываю пакет с иглой и замираю. Поднимаю взгляд на него.

— Ты рисковал жизнью, чтобы помочь Джаю спасти своего брата?

Его лицо искажается от боли, и он задерживает дыхание, выдохнув спустя несколько мгновений.

— Думаю, что да.

— Почему? — спрашиваю я, вдевая нитку в иглу.

Я снова обыскиваю аптечку на наличие какого-нибудь анестетика или мази, вызывающей онемение. Ничего.

— Потому что знал, что это был наш единственный шанс. Если бы не я, он бы никогда больше не увидел своего брата.

— Почему тебя это волнует? До сегодняшнего дня ты не знал Джая.

— Нет. Не знал... — Он впивается в меня взглядом стальных серых глаз. — Но я знаю, каково это — потерять брата. Я знаю боль, которая приходит с этим.

— Ты потерял брата?

Он опускает взгляд.

— Сержант Томас Густел. Афганистан в девятом.

— Мне жаль. — Я с трудом сглатываю.

Хасс улыбается.

— Все нормально. Теперь никто из нас ничего не может сделать.

Я достаю перчатки и надеваю их. Смотрю на его предплечье. Здесь больше всего работы, так что, пожалуй, начну.

— У меня нет никакой местной анестезии, поэтому будет немного жечь.

Он наклоняет голову и закрывает глаза. Думаю, это сигнал для меня продолжать. Я разрываю фольгу со спиртовой салфеткой и прикладываю ее к руке.

— Что на работе скажут о твоем нынешнем состоянии? Полагаю, они умные люди. Могут сложить два и два.

Хасс напрягается и шипит, кровь еще больше сочится.

— Я в отпуске. И вернусь через… ух-х… четыре недели.

Какая удача.

Затаив дыхание, я ввожу иглу в кожу и стягиваю ее. Пытаясь не обращать внимание на его стоны, я повторяю шаг за шагом…

И снова…

И снова…

И снова... пока кровь не перестает сочиться из глубокой раны. К тому времени, как Джай снова спускается, я зашила пять ран разного размера. Когда он подходит, я накладываю третий и последний шов на боку Хасса. Поднимаю свой пристальный взгляд, когда Джай направляется к холодильнику и достает бутылку воды. Когда я бросаю иглу в кучу использованных спиртовых салфеток и оберток из фольги, Хасс выдыхает.

— Ты проделал хорошую работу, позаботившись о переломе, — говорю я, указывая на толстую палку, которую он примотал для ограничения движения. — Но тебе нужно наложить гипс, чтобы кости зафиксировались и срастались там, где и должны.

Он кивает.

— Завтра же. Есть какие-нибудь болеутоляющие в твоей волшебной коробочке?

Я снимаю перчатки и бросаю их в ту же кучу. Как ни странно, но на самом дне аптечки лежит маленькая оранжевая баночка. Читаю этикетку.

«Перкоцет». (Примеч.: обезболивающий лекарственный препарат).

Разве владелец дома не знает, что должен избавляться от оставшихся таблеток? Думаю, не стоит жаловаться. Они действительно помогут Хассу. Открываю крышку и высыпаю несколько штучек в ладонь.

— У тебя есть аллергия на ацетаминофен или оксикодон?

Он качает головой.

— Недавно употреблял алкоголь, седативные, транквилизаторы или другие наркотические средства?

— Просто дай уже мне эти чертовы таблетки, Эмма, — ворчит он, протягивая трясущуюся руку.

Я смотрю на Джая, он кивает, поэтому я бросаю таблетку на ладонь Хассу.

— Кстати, Эмили. Не Эмма.

Хасс хмурится, игнорируя мою поправку.

— Одну? Я попал в сраную аварию, а ты даешь мне только одну?

Я бросаю еще одну, пока Джай наливает ему стакан воды. Он толкает стакан по стойке, Хасс закидывает таблетки в рот и запивает их водой, затем берет стакан с остатками воды и плетется на диван. Наблюдая за ним, пока он стонет и чертыхается, опускаясь на диван, чувствую себя немного плохо.

— Пойдем, — бормочет Джай, делая глоток воды. — Пусть отдыхают.

Кладу таблетки обратно в коробку и закрываю крышку. Джай наклоняется над островком, собирает весь медицинский мусор и отправляет его в урну, пока я направляюсь к лестнице. Поднимаюсь по ней, шаг за шагом, пока он моет руки в раковине.

Наверху воздух холоднее. Он просачивается под спортивные штаны и черную толстовку. Включаю свет в ванной и захожу внутрь. Поставив на место аптечку, мою руки и возвращаюсь в спальню, как раз когда Джай закрывает дверь. Вижу усталость в его движениях и вялую походку. Должно быть, он очень устал.

— Как твоя голова? — спрашиваю я, снимая с себя толстовку и обнажая грудь.

Он пристально рассматривает ее, а затем смотрит мне в глаза.

— Перестала кровоточить.

Я улыбаюсь.

— Хорошо.

Мои соски до боли затвердели, а по коже бегут мурашки. Так. Чертовски. Холодно. Мне нравится спать голой, когда холодно, особенно с Джаем. Холод заставляет нас обниматься.