Дым и зеркала (сборник)

а когда стали кричать, ты вылетел отсюда со свистом.

Но прежде сказал, что нашел себе девушку для траханья

и еды».

Это пугает меня несильно. Когда люди пишут,

их посещают мелкие бесы. Так что я пожимаю плечами.)

Наручники сняли. Оставляют одного.

Драпировка из красного бархата поднимается,

является Королева. Мы узнаем ее,

это женщина с видео.

«Мир так славно, так удобно делится

на просто-едоков и их добычу».

Так она говорит. Ее голос мягок и сладок.

Таков медовый муравей: крошечная голова,

Грудь, крошечные ручки,

а дальше — набитый медом живот,

огромный и отвислый,

прозрачный, весь из меда, и сладкий, как порок.

У КОРОЛЕВЫ прекрасное маленькое личико,

бледные груди с голубыми прожилками и розовыми

сосками

и белые руки. Но там, ниже грудей, —

зыбкая гора, вместившая кита,

медовый муравей, огромный, как амбар,

иль слон, иль динозавр, или любовь.

Опаловая плоть зовет его к себе.

Бедняга Вебстер кивает и подходит.

(В длину она, должно быть, футов двадцать пять.)

Она велит ему раздеться.

Член набух. Но он дрожит и выглядит потерянным.

Он стонет: «Я никогда так сильно не хотел».

Она берет его в рот, и лижет, и сосет…

Здесь мы задержимся. Язык взглядов

Становится банальным жестким порно

(а губы глянцевы и красен язык).

НАПЛЫВ на ее лицо. Слышно, как он шепчет: «О.

О, детка. Да. О. Возьми его, возьми в рот».

Она открывает рот с усмешкой,

откусывает член.

Кровь бьет струей

ей прямо в рот. Она не проронила почти ни капли.

Мы не станем переводить камеру на его лицо,

только ее.

Теперь, когда лишился члена, и кровь уже не хлещет,

его лицо. Он потрясен и — отныне — свободен.

Несколько едоков его уводят.

И он в цепях рядом с МакБрайдом.

В грязи валяются начисто обглоданные скелеты,

они усмехаются, им снится, что из них варили суп.

Бедолаги.

Вот почти и все.

Оставим их теперь.

ПЕРЕБИВКА в проеме двери стоит БРОДЯГА,

с тремя холодными пальцами ДРУГОГО БРОДЯГИ,

они голодают, но чертовски здорово трахаются руками,

а по этим телам, покрытым ворохом старого тряпья,

картона и газет,

невозможно определить их пол.

ПЕРЕБИВКА

и вновь мы наблюдаем за полетом бабочки.

Белая дорога