Дымовая завеса

— Мне пора, — сказал Джордж. — И не звони мне больше. Чем меньше контактов, тем лучше. Понял?

В трубке зазвучали короткие гудки. Пат выпустил трубку из потной ладони, притворился, что изучает файл на экране компьютера, если вдруг кто-то пройдет мимо.

Звонок Джорджу не успокоил его, как он надеялся, а совсем наоборот. Храбрость Джорджа была напускной. Пат готов был биться об заклад, что, если поскрести мускулистое тело Джорджа Магауана, внутри обнаружится такой же дрожащий трус, как и он сам.

Джордж тоже боялся, что кто-нибудь свяжет убийство Джея Берджесса с пожаром в полицейском участке. Можно ли нащупать эту связь? Можно ли заподозрить, что эти два события имеют отношение друг к другу?

А вдруг кто-то следит за ним?

Пат Уикем Младший часто жалел, что у него нет лишней пары глаз на затылке.

И не только в рабочее время.

12

Рейли, сидевший на пне на краю опушки, увидел, как Делно, прихватив мертвого кролика и собак, топает в направлении своей хижины. Густая листва поглотила всю компанию, не оставив никаких следов, если не считать потревоженную вздорную голубую сойку.

Домик Рейли окружали лиственные деревья вперемешку с вечнозелеными. Весной цветущие деревья и кустарники разбавляли зелень белыми и пастельными пятнами. Даже в разгар зимы пальмы сабаль и виргинские дубы оставались зелеными, создавая иллюзию вечного лета.

Здесь было бы очень приятно находиться, если бы кому-нибудь пришло в голову привести в порядок дом, модернизировать кухню и ванную комнату, сменить обстановку, наладить связь с внешним миром, добавить милые пустячки.

Рейли нетерпеливо отбросил приятные картины, нарисованные его воображением.

Он использовал Делно, как предлог, чтобы удрать из дома. Если бы Делно не явился, он нашел бы другую причину. Он привык обходиться без кондиционеров. Летняя жара и влажность больше его не раздражали. Разве что сегодня. Сегодня воздух в доме просто душил его.

Хотя, если честно, в его состоянии виноваты не Делно и не атмосфера, а разговоры о пожаре и смерти Сузи Монро и всей последующей мерзости, которая до сих пор вызывает в нем гнев и возмущение и сжимает грудь так, что невозможно дышать.

Да еще Бритт Шелли.

Он просто должен был убраться от нее подальше. Когда она спросила, чем может расплатиться за все причиненное зло, на ум немедленно пришло сразу несколько вариантов. Все дразнящие. Все запрещенные.

Прошлой ночью, заставив ее спать рядом с собой, он усугубил ее неуверенность и дискомфорт. Можно назвать это расплатой за все горе, что она ему принесла.

Но если быть до конца откровенным, он сделал это потому, что не смог противиться желанию провести ночь рядом с женщиной, с которой поговорил — пусть даже неприязненно, но чуть больше, не ограничиваясь репликами: «Сколько?» или «Уйду утром, это только за ночь». А обычно он уходил задолго до наступления утра.

Однако теперь он понимал, что ночь, проведенная рядом с Бритт Шелли, была серьезной стратегической ошибкой. Пусть тактика послужила избранной цели, но уж слишком воспламенилось его воображение.

Только прятаться от Бритт на поляне — трусость. Рейли заставил себя встать, подойти к дому и войти в него.

Она стояла в самом центре комнаты, как будто получила приказ ждать его возвращения именно в этом месте. Лучи заходящего солнца, проникавшие в кухонное окно, освещали ее фигуру сзади. Потолочный вентилятор развевал ее волосы, и они поднимались и опадали вокруг ее лица в фантастическом танце.

— Уже поздно. Я должна вернуться домой.

— Верно. — Он проговорил все утро и весь день и только сейчас понял, что наступил вечер.

Она бессознательно одернула подол рубашки, доходившей ей до середины бедер. Рукава были закатаны до локтей. Все пуговицы, кроме самой верхней, застегнуты.

— Я одолжила вашу рубашку. Надеюсь, вы не возражаете. Ветровку я не нашла.

В доме было жарче, чем снаружи, следовательно, она надела его рубашку не потому, что замерзла. Скорее, поняла, насколько скудно ее ночное облачение. Пусть не прозрачное неглиже. Все соблазнительные части тела были прикрыты, но легкая ткань прилипала к телу и, казалось, растворится при малейшем прикосновении. Прошлой ночью он поступил, как джентльмен; накинул на нее ветровку перед тем, как вынести из дома.

— Ваша ветровка на земле около пикапа. Кажется, кто-то из псов использовал ее как подстилку.

— Ничего.

— Вы готовы?

Она кивнула.

— Не хотите воспользоваться ванной?

— Спасибо, нет.

— Идите. Я вас догоню.

В спальне он сменил вчерашнюю рубашку на свежую. Заметил, что Бритт рылась в его крошечном шкафу. Интересно, почему она выбрала старую рубашку из ткани шамбре[8], мягкую от множества стирок. Может, из-за удобства, может, решила, что лучше подойдет ей по размеру, а, может, все остальные его рубашки показались ей просто безобразными.

Он сходил в туалет, вымыл руки и уже собрался выйти, но решил почистить зубы. Заметил, что крышечка на тюбике пасты завинчена. Ее работа. Он всегда оставлял тюбик открытым.

Она тоже почистила зубы. Почему-то это его взволновало.