Дыра. Провинциальные истории

Сергей Иваныч почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине, и опять беспокойно засосало «под ложечкой». Крепыш смотрел пристально, не моргая и не отводя взгляда, с пугающей прямотой, с непоколебимой силой собственного превосходства. Вдруг вспомнились глаза того косматого парня в морской тельняшке – из сна. И показалось, будто это те же самые глаза. Жалящие больно и страшно, как остриё иглы.

Только теперь не сон. Реальность бывает куда беспощаднее. Всё, что вышло, – слабая, преодолевая ком в горле, попытка огрызнуться:

– Это вы к чему?

Крепыш снисходительно смягчился:

– Это к тому, что есть вещи, которые бесценны. Остальное, как говорится, Бог дал – Бог взял. Берегите себя, Сергей Иваныч. Всего доброго. Вас отвезут.

Сергей Иваныч подписал предложенные бумаги и опустошённый вышел на улицу, где его ждали «злые дяди» на чёрной «бэхе». Один из них услужливо открыл заднюю дверцу. Другой грубовато осведомился:

– Куда вас отвезти-то?

– Туда, откуда вы забрали. Домой. Набережная, 27, – ответил тон в тон, просто вставив чужую эмоцию в свою пустоту.

И вдруг заметил номер машины – С272НВ. Сердце ёкнуло, что-то пошатнулось внутри и стало падать, неповоротливое, тяжёлое, но удержалось, не упало. А может, это он сам пошатнулся и чуть не упал. Сел в машину и подумал, приходя в себя: «Господи, что это? Что происходит со мной? Неужто и правда ангелы меня куда-то ведут?».

– Везите меня на Заречную, дом 72, – скомандовал он, ощущая в себе прилив невероятной бодрости и даже здоровой злости. – Найдёте?

Водитель ткнул пальцем в экран навигатора.

– Мы всё найдём.

«Бэха» рванулась, быстро набирая скорость, и понеслась, ловко петляя по узким улочкам и подворотням.

Сергей Иваныч всматривался в окно с волнением и в то же время с изрядной долей скепсиса, усмехаясь над самим собой. Это было похоже на какую-то нелепую игру, будто бы два разных человека боролись друг с другом, втайне стараясь проиграть. Первый – циник, цинизм которого основан на гегемонии разума и здравого смысла – в глубине души боялся столкнуться с необъяснимым и со всё более нараставшим убеждением верил, что это столкновение неизбежно. А второй – легковерный авантюрист, увлекающийся любой глупостью сердца – чем дальше, тем больше совсем не желал сталкиваться с необъяснимым, с надеждой ожидая разочарования.

И когда Сергей Иваныч уже готов был вздохнуть с облегчением, «бэха» юркнула во двор, втиснутый между гаражами, двумя зданиями – пятиэтажкой и двухэтажкой – и длинным рядом старых каштанов. Миновав двухэтажку, встала у единственного подъезда пятиэтажки.

– Приехали, Сергей Иваныч, – сухо сказал водитель. – Заречная, 72.

Сергей Иваныч покрутил головой. Странно как-то. Вроде не так уж и похоже. А с другой стороны… вон даже скамейка стоит поодаль, и молодёжь на ней – пацаны «бу-бу-бу», девки визжат.

– А что это за место-то, не в курсе? – спросил он растерянно.

Водитель пожал плечами. Ответил тот, грубоватый, что сидел рядом с ним.

– Речное училище. Двухэтажка – учебный корпус, а пятиэтажка – общежитие.

Сергей Иваныч вылез из машины и пошёл к подъезду. Под ногами захрустели ершистые плоды каштана, валявшиеся тут в изобилии. Он остановился и проводил глазами таинственную «бэху» с номером С272НВ.

Из подъезда вышла бабка-вахтёрша, высыпала с газеты прямо на асфальт семечную шелуху, и уставилась изучающе. Однако Сергей Иваныч всегда, ещё с тех самых девяностых, выглядел солидно и безупречно – как большой начальник, поэтому она от греха решила подлизаться. Опережая его, пропищала с заискивающей улыбкой и даже раскланялась учтиво:

– А вы к кому? К нам? По какому вопросу?

– По личному, – ответил он. – Комната 272. Есть у вас такая?

– Есть. Вы к Владику, что ли?

Сергей Иваныч промолчал. Просто прошёл мимо бабки в тесный вестибюль, заставленный всяким общажным барахлом – тумбочками, партами, стульями. В вестибюле со скучающими лицами бездельничали подростки-студенты – кто сидел, копаясь в телефоне, кто бродил лениво из угла в угол.

– Эй, молодёжь! Двести семьдесят вторая комната где? – громко спросил он.

– На пятом. Прямо по лестнице, налево, по коридору до конца, – пугливо отчитался кто-то.

Сергей Иваныч поднялся по лестнице на пятый этаж. Длинный обшарпанный коридор – вправо и влево. Правая сторона освещённая и шумная, орала музыка, то тут, то там раздавался весёлый смех. Левая – тихая и тёмная, только в самом конце тусклой дрожью горела лампа «дневного света».

Он свернул влево. Ряд дверей по сторонам. Дошёл до конца, там, где горела лампа, увидел дверь, обитую неокрашенным оргалитом, с номером 272. Встал перед ней, подавляя волнение. Дико колошматилось сердце. Теперь уж было действительно не до шуток. В комнате слышались голоса – смутно, слов не разобрать, но интонации какие-то гадкие, вкрадчивые. Голоса эти показались ужасно знакомыми. Особенно один из них.