Дырка для ордена

— Нет, ну я даже не знаю, — развел Глан руками. Ему совершенно не хотелось связываться с подобным делом. Но и выражать несогласие было чревато. Он решил пустить все на самотек.

— Короче. Я делаю все, что в моих силах. Встречаюсь с Ляховым, покупаю у него саблю, ну и, по вашей схеме, обеспечиваю дальнейшее. Но само мероприятие осуществляют ваши люди и где-нибудь за пределами моего магазина. Думаю, он нам еще не раз может пригодиться.

— Хорошо. На этом и сойдемся. Два десятка человечков для обеспечения я вам еще подкину. Прикроют район контакта плотно. А там уж вы сами думайте.

Господин Глан уходил от своего работодателя еще больше раздраженным и даже взбешенным.

«Напрасно этот якобы потомок римских патрициев считает, что ему позволено все. Подумаешь, де Кампо Сципион! Я бы себе еще и позвонче псевдоним мог бы изобрести. А сам какой-нибудь Тутышкин из Весьегонска.

Играть можно, заигрываться не след. А то влезешь совсем в другие дела. Полицейское государство или не полицейское, а МГБ существует и чем-нибудь да занимается». Глан окончательно решил, что думать следует исключительно о целости своей головы, и начал просчитывать операцию прикрытия собственной задницы.

Тарханов тоже не терял времени даром. Все подходы к сходненской даче были заранее проверены боевиками группы обеспечения, чтобы не оказалось вдруг там неприятных сюрпризов.

Но вообще-то и Тарханов, и Кедров расценивали все происходящее не более чем тренировку личного состава в условиях, приближенных к боевым. Трудно было представить, что неприятель, кем бы он ни был, отважится на силовую акцию, если ему предоставлен шанс все решить полюбовно.

Однако они понятия пока что не имели, с каким врагом имеют дело, оттого и не исключали полностью, что он может предпочесть не платить денег, а просто захватить Ляхова, а потом уже добиваться своего.

Оттого были готовы к любому варианту.

Но чтобы ни Влада, ни гипотетический противник не заподозрили, что мужчина с двумя дамами приехали не развлекаться, а совсем по другому поводу, обставлено было все как полагается в таких случаях. С ярким светом фар представительного автомобиля, с шумом и смехом, как и подобает людям, начавшим гулять еще в Москве и намеренным не останавливаться до утра.

Так они и поступили. Поскольку ничто не мешало Тарханову просто почувствовать себя мужчиной в обществе двух красивых девушек, каждая из которых действительно хотела забыться в общем веселье, хотя и по разным причинам.

Примерно во втором часу ночи Влада на крыльце, выходящем во двор, жадно дыша морозным воздухом и глядя на полную янтарную луну, низко повисшую над исчерканным вершинами елей небосклоном, вдруг спросила Елену:

— А он тебе кто?

— Кто? — не поняла вопроса Елена. Она видела, что новая подруга выпила чуть больше, чем следовало бы, но кое-что слышала от Вадима о ее странных отношениях с Сергеем, потому старалась быть осторожной.

— Арсений, он же Узи, и вообще не поймешь кто. Совсем я запуталась…

— Никто, я думаю. Как мне было вчера сказано, боевой друг моего друга…

— Тоже боевого? — слегка покачиваясь и иронически кривя губы, спросила Влада. Ей, в ее состоянии, это казалось очень остроумным.

— Не знаю даже, что тебе и ответить. Лучше всего, пожалуй, давай пойдем в дом. Холодно здесь, простудиться можно. Завтра Вадим приедет, ты их с Арсением сведи и выясни, кто, кому и с кем…

— Нет, ты хи-итрая, — погрозила Влада Елене пальцем и все же направилась в дом, чем доставила Елене немалое облегчение.

Не хватало еще с полупьяной женщиной препираться. Ее ведь тоже понять можно.

…Яков Мефодьевич угадал как раз вовремя. Он деликатно постучался в дверь около двух часов дня и был крайне смущен, когда дверь ему открыла Елена, но совсем не та, которую он привык видеть. Она была одета в черное полупрозрачное платье, снизу далеко отступающее выше колен, а сверху едва держащееся на двух тонких бретельках и являющее взгляду почти все, чем наградила женщину природа. Выглядела она, как веселая ведьма из соответствующих фильмов.

Глан несколько смутился, но она подхватила его под руку и увлекла в глубь дома, где гремела быстрая музыка и длинный стол свидетельствовал, что веселье продолжается не первый час.

— Мы тут Масленицу провожаем, скоро будем чучело во дворе жечь, — сообщила Елена.

Ляхова Глан узнал по фотографии, хотя там он был намного моложе. Но лицо то же самое. Ляхов сидел в расстегнутой белой рубашке и чокался серебряной чаркой со смуглым мрачным мужчиной, который Якову Мефодьевичу сразу не понравился.

Не успела Елена представить их друг другу, как со второго этажа в холл почти скатились две вообще очень условно одетые девушки в сопровождении обнимающего их за талии и ниже парня, тоже выглядевшего по-гусарски, то есть усатого, всклокоченного и здорово пьяного.

Вдобавок он читал стихи, громко, но слегка заплетающимся языком:

— Деды, помню вас и я, испивающих ковшами и сидящих вкруг костра с красно-сизыми носами…

Вот это как раз Глана успокоило.