Дырка для ордена

Ляхов сразу понял, о чем спрашивает Розенцвейг. Но это уже не просто личный трофей, тут дела другого плана.

— Оружия много валялось. Ослы мертвые с вьюками… Я, вы знаете, тогда контужен был и вообще несколько обалдевши. Сабля именно своей необычностью в глаза бросилась.

Вадиму показалось, что майор разочарован. Явно ждал другого ответа.

— А кстати, Вадим Петрович, оружие у вас есть? — спросил майор.

— Разумеется. — Ляхов машинально коснулся рукой того места, где должна была находиться кобура с наганом. Но там было пусто.

— Опрометчиво без пистолета на улицу выходить. Теперь — тем более. Не откажите — примите в подарок…

Розенцвейг извлек из ящика стола фиолетово-синий массивный пистолет непривычных очертаний.

— Возьмите. Марка «дезерт адлер». Производство ИВВ (Израиль Ваффен Верке), калибр 11, 43, магазин на 16 патронов, конструкция очень надежная. И вот еще…

Ляхов посмотрел на желтоватую ребристую рукоятку пистолета (не иначе как слоновая кость). На ней — серебряная пластинка с интересной гравировкой. Он долго всматривался, пока его осенило, в чем дело. Русские буквы, стилизованные под еврейский квадратный шрифт, причем расположенные справа налево. Но читается, если сообразил, свободно.

«Нашему другу».

— Шутники вы здесь, — скривил губы Ляхов. — Но за подарок спасибо.

Он отщелкнул магазин, доверху набитый толстыми золотистыми патронами, привычно проверил, не остался ли один в патроннике, только потом прикинул, как пистолет лежит в руке и насколько удобно ходит спуск.

— Еще раз спасибо. Люблю хорошее оружие.

— Мы догадываемся. Надеюсь, если придется пользоваться, вы распорядитесь им правильно. Кроме того, в определенных ситуациях дарственная табличка может служить… — Розенцвейг задумался в поисках слова. — Ах да, пайцзой, так это называлось во времена татаро-монгольского ига. Увидите нашего человека, покажите ему. Многие проблемы тут же будут сняты.

— Какому — вашему?

— Ну, любому официальному представителю Израиля в России, от посла до советника по торговле, офицеру званием выше капитана.

— Даже так?

— Именно так.

Ляхову стало несколько даже и не по себе.

Почувствовалось в словах, манере поведения израильского контрразведчика нечто совсем чуждое при всей его европейскости и безупречном русском языке, нечто намекающее на принадлежность к другой цивилизации, пусть и дружественной, но непривычной.

— Возьмите и это, — майор протянул ему аккуратную, несмотря на размер, кобуру отлично выделанной бледно-шоколадной кожи. В продолговатом кармане, пришитом не так, как обычно, а на переднем ее торце, лежала запасная обойма.

Вадим прицепил кобуру к ремню, вложил пистолет на место.

— Выпить ничего не хотите?

— Да вроде нет. Мне вообще-то идти надо. Я ж на службе. Если других команд не поступит, нужно возвращаться в часть. И больные у меня в лазарете, и вообще.

— Никуда вам теперь не нужно возвращаться. Скоро должен подъехать ваш сослуживец, он объяснит, что следует.

И неожиданно отвлекся от темы.

— Интересный все же русский язык. «Да вроде нет». На другом так не скажешь. И с русского на другой дословно не переведешь. В этом мы с вами похожи. Наверное, две самые парадоксальные нации на земле. Но — по-разному.

Однако лингвистические и этнографические изыскания Розенцвейга Вадима сейчас не интересовали.

— Что за сослуживец?

— Увидите. Мой коллега и партнер. Договорились, что сначала я с вами познакомлюсь, а он какие-то свои дела сделает и присоединится. Так что вполне можно по рюмочке выпить и слегка расслабиться.

Ляхову пришлось согласиться.

За разбавленным зельтерской водой виски разговор коснулся более насущной для Вадима темы.

— Вообще, на мой взгляд, какое-то время вам имело бы смысл задержаться в Израиле. У нас великолепно отработана методика защиты ценных для нас людей. И уж здесь-то вас, сменившего имя и внешность, искать будут в последнюю очередь.

— Да о чем вы? Какой из меня еврей? И страна уж больно маленькая. Может, я лучше вон на флот переведусь? На Тихоокеанский. Саблю повешу на ковер в каюте крейсера или авианосца. Небось там не достанут, — Вадим вроде как шутил, но сама по себе мысль о том, что злобные фанатики действительно будут годами искать его по всему миру, чтобы убить, предварительно подвергнув мучительным пыткам, запала ему в душу и оптимизма не прибавляла.

— Вам виднее. Думаю, мы все это обсудим. В любом случае на нашу неограниченную помощь можете рассчитывать.

Затем коснулись и гораздо более общих вопросов. Майор сообщил, что еврейские аналитики (не только израильские, а вообще) давно задумываются о судьбах мира, о грядущем изменении расклада сил и исторического процесса. В частности, они предполагают, что в недалеком будущем возможен, пожалуй, даже неизбежен конфликт между Россией и ее западными союзниками. Поскольку даже восьмидесятилетний мир и тесные «дружеские» отношения не отменяют геополитики.