Дыши в такт со мной (СИ)

Только бы у него всё получилось, если он скроется из виду, то её желание сбудется.

Обязательно сбудется.

Парочка прохожих замечает его и, тыкая пальцем, начинает хихикать.

Роксана чувствует гордость за бумажного малыша, словно это её ребёнок.

Никогда не останавливайся.

Никогда не сдавайся.

Возвращение в реальность происходит намного болезненнее, нежели ожидала Роксана.

Она оказалась суровой, холодной и поздней.

После получаса неловких прощаний с Брендоном и очередной порции, не выполненных обещаний, они, наконец, находят в себе силы оторваться друг от друга.

Дома Роксана появляется, когда стрелки часов уже спешат за полночь.

Бросив ключи в пластиковую вазу с изображением фруктов – видимо очередную покупку матери на распродаже, Роксана медленно раздевается, пытаясь не нарушать тишину помещения.

Подхватив сумочку, девушка уже спешит к лестнице, ведущей на второй этаж, когда свет в гостиной зажигается.

— Тебе повезло, что не сплю только я, - скрестив руки на груди, Меб поджимает губы.

В руках скомканный платок, тело облачено в тёмно-голубую ночнушку, достающую практически до пят с изображением Мини Маус.

Волосы всклокочены, на лице ни грамма макияжа, лишь морщины невероятной усталости.

— Мам, я…

— Просто скажи мне, - Меб вытягивает руку вперёд, вынуждая Роксану замолчать.- С кем ты была?

— С… другом, - отвечает, Роксана с шумом сглотнув.

Она и раньше возвращалась домой за полночь, но только не на буднях. По крайней мере, с тех пор, как устроилась на работу.

— С Ларком?

— Нет, - Роксана пожимает плечами. – А какая разница? Я поужинала и сейчас пойду спать, утром еду на работу, всё как обычно. Это не испортит мой режим.

— Рокси, - Меб делает шаг навстречу дочери. – С кем ты была?

— С другом!

— С каким другом? – шипит Меб, бросая опасливый взгляд наверх.

— С моей работы, его зовут Брендон и он…

— Белый, - заканчивает предложение Роксаны голос отца.

Изумлённо округлив глаза, девушка переводит взгляд полный страха и предательства на мать.

— Ты же сказала…

Скрип просевших досок позади, заставляет Роксану замолчать.

Спустившись вниз, Джосс обводит дочь суровым взглядом, встав рядом с женой.

Он явно не готовился ко сну, учитывая наличие на нём тёмных джинсов и старого свитера, в руке была свёрнута мятая газета.

— Пап…

— У нас в доме лишь одно правило, - голос отца взлетает на несколько октав, из тихого уголка дом превращается в трибуну криков. – Я не хочу, чтобы мои дети водились с этими людьми. Они не нашего круга.

— Но ты сам говорил, цвет кожи…

— Роксана, - цедит отец сквозь зубы, и она поспешно замолкает. – Молчи. Я глава нашей семьи, и я не потерплю непослушания.

— Вы чего кричите?

Обернувшись, Роксана почти вскрикивает от облегчения.

Лоис. Её маленькая сестрёнка в ещё совсем детской пижаме и с заспанным личиком стоит на самой верхней ступеньке лестницы, и взирает на них неосознанным взглядом.

— Лоис…

— Рокси, ты только пришла?

— Детка, иди спать, - подаёт голос Меб. – Взрослым нужно поговорить.

— Я тоже хочу спать, - Рокси вновь оборачивается к родителям. – Завтра мне нужно на работу.

— Мы ещё не закончили, - отвечает Джосс.

— Нет, мы закончили.

Вцепившись онемевшими пальцами в ремешок сумки, Роксана спешит наверх, подхватывая сестру за руку.

— Рокси! – рокочет голос отца.

— Я иду спать, спокойной ночи родители, я тоже вас люблю.

Махнув им рукой, Лоис послушно следует за сестрой.

Кажется, она так и не поняла, что случилось.

10 глава

«Я люблю тебя» — чересчур легковесно. «Я люблю тебя» превратилось в слишком будничную фразу, произносимую не только в день рождения, но и по случаю какой-нибудь круглой даты, а почти спонтанно в постели, или у кухонной раковины, или даже в такси…

Майкл Каннингем. Часы

— Добрый вечер дамы и господа, - ведущий, точно яркий бумеранг, врывается в студию, срывая шквал аплодисментов.

Ему недостаточно криков толпы, покачав головой, он грозит им пальцем, мол, не положено так кисло приветствовать столь весомую фигуру этой программы.

Девушки с первых рядов начинают визжать, и, не переставая отбивать, бит ладонями, поднимается с насиженных мест, вынуждая подняться остальных зрителей следом за ними.

— Так-то лучше! – выкрикивает ведущий, перебрасывая из одной руки в другую планшет. – Новый вечер и новая жертва… готовы ли вы поразвлечься?

Зрители отвечают восторженным визгом, улыбнувшись, юноша оборачивается к тёмно-синим шторам из бархата, набитых тонной пыли людских обид.

— Открывай, Том.

Зрители вновь начинают кричать, должно быть хотят увидеть столь знаменитого Тома, что открывает шторку, но тот упорно прячется за кулисами.

Они ничего не теряют, мужчина средних лет в засаленной майке и с огромными наушниками на голове, в тщетных попытках заглушить крики толпы.

Тяжёлая ткань скрывается за сценой, перед камерами и толпой сумасшедших фанатов декорации новой студии.

Собранные из пластика платформы, украшенные ядовитого цвета геометрическими фигурами, расплывающимися в эффекте 3D.

В самом центре три пластиковых стула на колёсиках, отполированных до неприличности.

Подойдя к ним, ведущий проводит рукой спинкам стульев, кусая губы.