Дышим и выздоравливаем. 33 лучших упражнения

У меня, как вы знаете, уже была практика использования рыдающего дыхания. Но сразу оговорюсь, что при каждом новом обращении к этой технике я старался вызывать слезы новым воспоминанием. На этот раз я обратился к воспоминанию из детства. Младшая школа, второй класс, вторая четверть, вторая смена. Декабрьский вечер. Я пришел из школы, быстро сделал уроки и – скорей на улицу. Там, конечно же, темно, но не сидеть же дома, когда весь двор завален снегом, а днем была оттепель, которая сделала этот снег таким липким! Ну просто в самый раз для того, чтобы лепить снеговика! Знаете ли вы, как лепить снеговика? Разумеется, знаете, однако все же позволю себе описать весь этот занимательнейший процесс ради полноты экспликации последовательного развертывания вызова слез; проще говоря, в той системе, в какой представил все это тогда на Кайласе. Сначала лепится маленький снежок, который потом надо катать по липкому снегу, чтобы получился большой снежный шар. Всего же шаров должно быть три: большой, средний и маленький. Большой являет собой основание, поэтому желательно и даже обязательно надо завершить его строительство в том месте, где будет стоять сам снеговик, ведь потом двигать этот шар очень тяжело. Второй будет поменьше, потому не составит большого труда приподнять этот второй снежный ком таким образом, чтобы водрузить его на первый. Третий из них окажется самым легким, скатать его гораздо легче. Вот снеговик и готов. Но теперь, чтобы снежная баба сделалась живой, надобно сделать глаза, рот, нос, руки, шапку. Помните? Глаза и рот – угольки, нос – морковка, руки – прутики, а на голову вместо шапки надевается ведро. Красив вышел снеговик! Полюбовавшись на свое творение, я направился домой – пора уже было читать книжку и спать. Как сейчас помню, что в тот вечер читал я «Следопыта» Фенимора Купера. Была это уже третья по счету книга из серии про Натти Бампо, знаменитого Кожаного Чулка. Приключения этого героя так меня увлекали, что порой даже домой тянуло с улицы.

В тот вечер, правда, я несколько раз отвлекся от чтения, подбегая к окошку – освещенный одиноким фонарем стоял мой снеговик и грустил без меня… Утром, только проснувшись, сразу ринулся я к окну, чтобы посмотреть, как там поживает мой снеговик. И что же предстало взору моему? Снеговик, сделанный вчера вечером с такою любовью, был разрушен – и не оттепелью, не ветром или обильным снегопадом, разрушен хулиганами, которым было нечем заняться, некуда было деть силу молодецкую, вот они и приложились ногами и руками к моему творению… Разрыдался я, второклассник, горько-прегорько, от печали своей не пошел в тот день в школу, а горевал в одиночестве. И сейчас, признаться, когда пишу эти строки за дисплеем компьютера, слезы наворачиваются на глаза. Теперь уже понимаю, что жаль мне не снеговика, а себя в детстве. Тогда же, на Кайласе, только вспомнил я всю историю со снеговиком во дворе, то разрыдался – к тому и стремился.

Петрович

Жизнь моя долгая на этой земле изобиловала историями самыми разными. Были и такие, которые и по прошествии многих лет могут и сейчас заставить меня всплакнуть. Еще одна грань жизни моей, способная спровоцировать скупую мужскую слезу, – потери… Но, признаться, для исцеляющего рыдания обращение к этой грани считаю перебором. А потому, рискуя прослыть не очень оригинальным, расскажу, что решил идти по пути не личного житейского опыта, а опыта культурного. Стал припоминать фильмы, которые теоретически могли бы заставить меня зарыдать. Вспомнил, что Алексия всегда плачет, когда смотрит «Титаник» или «Призрак». Вспомнил и улыбнулся – такие фильмы меня вряд ли способны подвигнуть на рыдание. Что же тогда? Может быть, «Форрест Гамп»? Стал вспоминать эпизоды из этого фильма, которые мне нравились больше всего: например, выступление Джона Леннона по телевизору, или новые ноги лейтенанта Дэна… Было светло на душе, но слез не было. Какой-то намек на слезу появился лишь тогда, когда вспомнил финал фильма: маленький сын Форреста стоит перед школьным автобусом, как когда-то его отец. Водитель-дама, прежде курившая сигарету, теперь жует резинку. Малыш говорит, как и его отец: «Я Форрест… Форрест Гамп……. Впрочем, заплакать в голос, зарыдать, как требовалось, не вышло. Пришлось плыть по волне памяти дальше.

Вспомнил еще один фильм – «Зеленая миля». Огромного доброго негра, сидящего в тюрьме по ложному обвинению. Вспомнил грустные глаза его, его любовь к маленькому мышонку… Этот великан, которому грозил электрический стул, так трогательно произносил: «Это, наверное, цирковой мышонок», что вслед за этим сразу хочется поплакать, но не зарыдать. Стало быть, и «Зеленая миля» не помогает. Что еще? «Английский пациент»? «Спасти рядового Райана»? «Список Шиндлера»? Нет, все это вряд ли поможет, если не помогли два моих любимых фильма с Томом Хэнксом… Что же делать? Начинаю мысленно прокручивать в голове наиболее трогательные фрагменты из фильма «Достучаться