Дзержинский. От «Астронома» до «Железного Феликса»

В декабре 1917 г. будут и индивидуальные случаи уничтожения большевистских лидеров. Так, ночью 3 декабря 1917 г. будут убиты председатель Боково-Хрустальского совета Н. В. Переверзьев, начальник штаба Красной гвардии А. И. Княжиченко и красноармеец И. Ф. Григорьев. Их изуродованные трупы были обнаружены утром. В середине декабря, по приказу атамана Семенова, на станции Даурия будет казнен комиссар Совета по охране города Харбина Аркус. 17 декабря арестованы и убиты лидер семиреченских казаков, редактор «Семиреченской газеты» А. П. Березовский и сотрудник газеты К. В. Овчаров[593].

Еще активнее велась подготовка террористических актов и вооруженного выступления в Петрограде в преддверии созыва Учредительного собрания различными белогвардейскими группами и боевиками ПСР. Под видом Солдатского университета Г. Семеновым была создана база террористов, где проходили обучение 20–30 солдат, вооруженных бомбами и ручным оружием. Общую численность боевой группы ПСР удалось довести до 60–80 человек[594]

.

Относительная малочисленность группы заставляла откладывать выступление, несмотря на сдержанную поддержку Преображенского, Семеновского и Волынского полков и явную готовность броневого дивизиона, ставя его в зависимость от результатов демонстрации 5 января 1917 г. в защиту Учредительного собрания. Активизировала свою работу и Военная комиссия ЦК ПСР. По настоянию фронтовых делегатов она была расширена и обрела определенную автономию от ЦК. Ею были предприняты попытки создания боевых дружин. Однако последняя инициатива не получила полной поддержки ЦК. В целом Военная комиссия действовала по тем же направлениям, что и вышеупомянутая организация Семенова[595]. Интересные воспоминания о деятельности этой Военной комиссии оставил Б. Соколов. По его свидетельству, эсеры рассчитывали на все те же Семеновский и Преображенский полки, а также на части Лужского гарнизона. Подтверждает Соколов и создание многочисленных боевых эсеровских дружин. Одному из боевиков удалось даже внедриться дворником в дом, где жила сестра Ленина М. И. Ульянова, а затем перебраться на должность шофера ленинского автомобиля. В дальнейшем подготовка террористического акта против Ленина была по настоянию руководства партии правых эсеров прервана[596]

. Таким образом, деятельность боевых эсеровских групп в начале 1918 г. не ограничивалась только агитационно-пропагандистскими и организационными мероприятиями, велась прямая подготовка покушений на лидеров большевиков — В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого и В. Д. Бонч-Бруевича[597]. Также велась подготовка вооруженного выступления в Петрограде. Даже спустя неделю после разгона Учредительного собрания отголоски подготовки вооруженного выступления еще будоражили провинциальную прессу[598]

.

Более решительные действия предпринимали многочисленные белогвардейские группы, в основном состоявшие из офицеров, перешедших к прямым террористическим актам. 1 января 1918 г. ими организуется первое покушение на председателя Совнаркома В. И. Ленина. Машина Ленина Delaunay Belleville 45 (водитель Тарас Гороховик) была обстреляна неизвестными на пути следования автомобиля с митинга в Михайловском манеже обратно в Смольный. Обстрел был произведен во время переезда по Симеоновскому мосту через Фонтанку, когда машина притормозила. Кузов машины был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели навылет, пробив переднее стекло автомобиля. Задняя гнутая часть автомобиля не поддавалась ремонту, и он был вскоре списан.

Легкое ранение в руку получил швейцарский социалист Ф. Платтен, пригнувший рукой голову Ленина вниз. Сестра В. И. Ленина М. И. Ульянова, так же находившаяся в автомобиле, вспоминала: «1 (14) января 1918 года, под вечер, Владимир Ильич выступал в Михайловском манеже перед первым отрядом социалистической армии, уезжавшим на фронт.

На митинг его сопровождали швейцарский товарищ Платтен и пишущая эти строки. Выйдя после митинга из манежа, мы сели в закрытый автомобиль и поехали в Смольный. Но не успели мы отъехать и нескольких десятков саженей, как сзади в кузов автомобиля, как горох, посыпались ружейные пули.

«Стреляют», — сказала я. Это подтвердил и Платтен, который первым долгом схватил голову Владимира Ильича (они сидели сзади) и отвел ее в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся и что он не думает, чтобы это была стрельба. После выстрелов шофер ускорил ход, потом, завернув за угол, остановился и, открыв двери автомобиля, спросил: «Все живы?» — «Разве в самом деле стреляли?» — спросил его Ильич. «А то как же, — ответил шофер, — я думал — никого из вас уже и нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам. Да и так ехать-то очень шибко нельзя было — туман, и то уж на риск ехали».