Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье

Толкин существенно дополнил эту историю сведениями из своей собственной мифологии (такими как подземная крепость) и из народных сказок о феях (фэйери), которые при появлении чужаков сразу же исчезают, но в целом действовал тем же методом, что и в случаях с загадками, Беорном, именами гномов и названиями мест: брал фрагменты древней литературы, раскрывал заложенные в них прозрачные намеки на дополнительный смысл и составлял связный и последовательный рассказ (то, что авторы старинных поэм то ли не сумели, то ли не удосужились сделать).

В «Хоббите» есть еще одно очевидное заимствование из древней героической поэзии — это беседа Бильбо со Смогом, где Толкин особенно явно использует анахронизм, играя на противопоставлении старого и нового. На вкус Толкина, в древней литературе было слишком мало драконов — по его подсчетам, всего три: Miðgarðsorm, или Мировой Змей, который должен был уничтожить бога Тора, когда наступит Рагнарёк, конец света в древнескандинавской мифологии; дракон, с которым сражался Беовульф и которого он убил ценой собственной жизни; и Фафнир, павший от руки древнескандинавского героя Сигурда. Первый из них был чересчур огромен и мифичен для истории, рассказанной в человеческих масштабах. У второго были кое-какие интересные элементы, но он остался безгласным и не имел явно выраженного характера (хотя Толкин заимствовал из «Беовульфа» сюжет о том, как вор крадет чашу, а потом возвращается с товарищами втринадцатером). Однако по большей части Толкину оставался только третий дракон, Фафнир. В поэме «Fáfnismál», или «Речи Фафнира», из «Старшей Эдды» Сигурд поражает дракона снизу, из ямы, над которой тот проползает, — возможно, это и есть один из тех «колющих и режущих ударов, ударов снизу, сбоку и сверху», о которых вспоминают гномы, обсуждая в главе 12, «как убивали драконов в жизни и в сказках». Однако Фафнир умер не сразу. Он еще двадцать две строфы беседовал с героем, и Толкин немало почерпнул из их разговора.

Во-первых, в поэме Сигурд поначалу не произносит свое имя, а отвечает загадками, называя себя сыном без матери и без отца. Толкин вкладывает в это поведение совершенно иной мотив, поясняя: «Разговаривать с драконами нужно именно так… Никакой дракон не устоит перед соблазном поговорить загадками». Сигурд же руководствовался тем, что Фафнир стоял на пороге смерти, а «в древние времена верили, что слова умирающего могущественны, если он проклинает своего недруга, называя его по имени». Впрочем, дальше в поэме, как это часто бывает, вся логика рушится: Сигурд почти сразу все же разглашает свое имя и выясняется, что Фафнир о нем и так все знает. Поэтому Толкин взял на заметку начало беседы, а продолжение опустил. Вторую идею он заимствовал из злокозненной и успешной попытки Фафнира посеять раздор между своими убийцами. Фафнир дает Сигурду непрошеный совет: «Дам тебе, Сигурд, совет, — прими его: вспять возвратись ты. <…> Предан я Регином, предаст и тебя он, погибнем мы оба…» Смог тоже советует хоббиту не водиться с гномами, и Бильбо (с меньшим основанием, чем Сигурд) на какой-то момент поддается его чарам. Третий заимствованный эпизод происходит уже после смерти дракона. Сигурд, отведав драконьей крови, начинает понимать птичью речь и слышит, что говорят синицы: Регин и впрямь намерен его предать. В «Хоббите» дрозд понимает человеческую речь, а не наоборот, и его вмешательство гибельно для дракона, а не для гномов. Можно лишь сказать, что Толкин был хорошо знаком с единственной известной беседой человека с драконом, описанной в древней литературе, и восхищался впечатлением, которое производит холодный, коварный, сверхчеловеческий интеллект — «деспотичная натура», выражаясь современным языком Толкина. Однако, как это часто бывает, заимствуя идеи, он понимал, что может их усовершенствовать.