Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье

Так, например, примечательно, что в современном английском языке не существует исконно англосаксонского обозначения для заросших травой равнин, где могли бы пастись табуны лошадей: в этом случае нам приходится довольствоваться заимствованиями из других языков, такими как «степь», «прерия», «саванна». Объяснение этому довольно простое: в Англии нет ни степей, ни прерий. Впрочем, если нечто похожее там все же было — например, на равнинах Восточной Англии, — возможно, было и название для обозначения таких пространств. Как вычислил Толкин, им могло быть слово emnet (ровный луг). Это слово является составной частью первого же топонима Ристании, который встречается нам на страницах книги. Название Eastemnet (Восточный луг) упоминается в самом начале главы 2 книги III, во время погони Арагорна и его спутников за орками, а Westemnet (Западный луг^[47]) мы слышим из уст Эомера несколькими страницами позже. Причем в Норфолке существует реальная деревушка под названием Эмнет, которое, вероятно, происходит от древнеанглийского *emn-mae?, что в переводе на современный английский язык означает «ровный луг» и очевидным образом передает тот же смысл, что и «степь» и «прерия».

Если бы жителям Древней Англии действительно довелось увидеть своими глазами зеленые травяные просторы, они бы наверняка назвали их словом emnet, и нетрудно догадаться, как дальше развивались бы события, — там очень удобно пасти коней и заниматься верховой ездой. В любом случае вполне возможно, что они видели такие луга до переезда с материка на остров.

Толкин также наверняка знал, что довольно своеобразный и весьма ограниченный набор слов, использовавшихся для обозначения цветов в древнеанглийском языке, — grey (серый), dun (мышастый), fallow (сивый) и так далее — совпадает с названиями лошадиных мастей. Он использовал одно из них в качестве клички, которую носил конь Арагорна Хазуфел, что на современный английский язык можно перевести как «темная шкура».

Еще одним доводом в пользу того, что лошади занимали важное место в жизни англосаксов, может служить слово eored, которое Эомер использует в самом начале главы про конников Ристании, обращаясь с приказом к Эотану: «Выстрой эоред на дороге». Это слово из той же самой категории, что и sigel-hearwa, которое никогда не встречалось ни в одном из имеющихся у нас литературных источников и было «вычислено» редакторами в качестве объяснения ошибки, закравшейся в строчку в стихотворении. В строке 62 древнеанглийской поэмы «Максимы» (Maxims) мы находим такие слова: «Eorl sceal on eos boge, worod sceal getrume ridan», то есть «earl shall [go] on horse’s back, warband (worod) ride in a troop» («Предводитель едет верхом на лошади, армия гарцует в строю»). Слово worod здесь выглядит неуместно, нарушая общую аллитерацию, оно неправильно написано, да и в любом случае англосаксонские военные отряды обычно передвигались пешим строем (см. выше), а не верхом. Редакторы решили эту проблему, вычеркнув слово worod и добавив вместо него со звездочкой *eored, то есть «конный отряд», и именно это слово Толкин сумел правильно вписать в контекст при создании образа ристанийцев.

Таким образом, вполне возможно, что предки современных англичан не так уж чурались верховой езды, как можно предположить из более поздних летописей. В конце концов, их потомки впоследствии оказались страстными лошадниками.

Конники Ристании, как и многое другое у Толкина, представляют собой собирательный образ, в основе которого лежит множество различных источников. Они сочетают в себе одновременно старину и современность, чужеродное и привычное, обнаруженное в результате научных изысканий (как, например, слово *eored) и совершенно прозаичное (например, топоним Эмнет).

Очевидно, что, придумывая их нравы и обычаи, Толкин черпал вдохновение главным образом в древнеанглийском эпическом произведении «Беовульф», с которым был очень хорошо знаком. Дворец Теодена, как и замок Беовульфа, называется Медусельд, а крепость вокруг него — Эдорас (см. строку 1037 в «Беовульфе»^[48]). В главе «Конунг в Золотом Чертоге» мы видим, что правила приветствия и приема чужестранцев полностью совпадают с церемонией, описанной в «Беовульфе». В поэме Беовульфа и его дружину встречает датский дозорный, который, выслушав их речи, самостоятельно решает пропустить прибывших и сопровождает в чертог конунга Хродгара. Там он их оставляет на попечение стража-привратника, который вынуждает гостей ожидать снаружи, а сам отправляется известить конунга об их прибытии. Затем привратник возвращается, приглашает их войти, но лишь при условии, что все свое оружие они сложат у дверей: «А ваше оружие покуда оставьте тут, у порога, щиты и копья»^[49]. Беовульф входит в зал, где его приветствует конунг, но вскоре ему приходится выслушивать недоброжелательные речи, граничащие с оскорблением, от советника конунга, «сидевшего в стопах у владыки Скильдингов».