Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье

Все эти образы основаны на личном или недавно пережитом опыте — в большей (у Воннегута) или в меньшей (у Ле Гуин) степени. Эти писатели пытаются донести нечто такое, что им довелось глубоко прочувствовать и что не поддается объяснению с рациональной точки зрения; более того, нечто, по-видимому, совершенно новое, чему не находится ответа в нравственных принципах прошлых веков (хотя некоторые из названных авторов живо интересовались Средневековьем). Окончание цитаты из Уайта указывает на то, что это «нечто» связано с характерным для ХХ века опытом войны, которая превратилась в одну из отраслей промышленности, и обезличенного, индустриализованного массового уничтожения; наверное, не случайно большинство из этих писателей (не только Толкин, Оруэлл и Воннегут, но и Голдинг, а также друг и коллега Толкина К. С. Льюис) были ветеранами той или иной войны. Жизнь в ХХ веке сформировала у многих людей непоколебимую убежденность в том, что в природе человека заложена некая неправильность, не разложимое на части зло, однако никакого удовлетворительного объяснения этому явлению жизнь не дала. Не нашлось такого объяснения и в литературе прежних времен: по мнению Роузуотера, друга Билли Пилигрима из воннегутовской «Бойни номер пять»,

«абсолютно все, что надо знать о жизни, есть в книге „Братья Карамазовы“ писателя Достоевского. Но теперь и этого мало

».

Фэнтези ХХ века можно считать прежде всего откликом на этот пробел, нехватку объяснения. И стоит задаться вопросом о том, что в созданных Толкином образах оригинально и индивидуально, а что — типично и узнаваемо.

Один из таких образов — это орки, которых мы несколько раз видим или слышим во «Властелине колец» и по поводу которых можно сделать вполне определенные выводы (см. следующий раздел). Но это злодеи относительно мелкого калибра, которых Толкин назвал в своей лекции о «Беовульфе» «пехотой древней войны»; они в некотором смысле походят на довольно обычных сказочных персонажей, таких как гоблины, как их изначально называл Толкин.

Образ призрачных Кольценосцев (Ringwraiths) получился более индивидуальным и своеобразным. Надо сказать, что это слово относится к точно такому же типу, как *hol-bytla, — оно составное, и первая его часть прекрасно известна, а вторая более туманна. Что такое wraith? Заглянув в Оксфордский словарь, натыкаешься на загадку как раз в духе Толкина — такие всегда привлекали его внимание. В словаре не высказывается никаких предположений по поводу происхождения этого слова — оно лишь снабжено пометой «этимология неясна». Что же до смысла, то в словаре дается два значения, которые, по всей видимости, противоречат друг другу, а в качестве источника обоих приводится один и тот же текст — выполненный в 1513 году Гэвином Дугласом перевод «Энеиды» Вергилия на шотландский язык. Не сомневаюсь: Толкин обсуждал этот вопрос с другими участниками «Инклингов», ведь у Льюиса тоже есть очень четкий художественный образ такого призрака, и в конце концов им удалось найти решение, соответствующее и старинному тексту Дугласа, и современной действительности, к которой относятся «призраки». (Комментарий по поводу Льюиса можно найти в моей статье, опубликованной в сборнике под редакцией Кларка и Тиммонса.)

Начнем с этимологии. Очевидное предположение, о котором должны были подумать составители словаря: это форма древнеанглийского глагола wri?an (writhe — извиваться). Это глагол 1-й группы, относящийся к сильному спряжению, точно такой же, как глагол ridan (ride — ехать), и, если бы он был достаточно распространен, чтобы сохранить свою полную форму, мы бы до сих пор говорили writhe — wrothe — writhen, как мы говорим ride — rode — ridden или write — wrote — written (на самом деле, Толкин использовал форму writhen, см. «Тезаурус Толкина»). Для таких глаголов, как ride или write, характерно образование других слов посредством изменения гласной: например, road (дорога) произошло от ride (ехать), а writ (предписание) — от write (писать). От глагола writhe образовалось несколько таких слов: wreath (нечто скрученное), а также менее очевидные, но заставляющие задуматься wroth (устаревшее прилагательное, означающее «разгневанный») и wrath (соответствующее существительное, которое употребляется до сих пор). Какая связь между словами «гнев», «извиваться» и «скрученный»? Очевидно — и тому есть другие подтверждения, — это слово представляет собой древнюю, отмершую уже метафору, в которой состояние гнева сравнивается с состоянием перекрученности изнутри (это предположение высказал на заседании «Инклингов» Оуэн Барфилд, о чем Толкин упоминает в «Письмах». Слово wraithas (согнутый) тоже имело особое значение для личного мифа Толкина об утраченном пути, см. ниже стр. 442).