Джаханнам, или До встречи в Аду

То, что МиГи ушли по завышенной цене и что излишек цены был распределен между продавцами и покупателями, знали все, кому надо. Плотников был не сумасшедший – скрывать такие вещи от самого верха. Наоборот, верху было очень аккуратно доложено, что так мол и так, стрясли с арабов некую денежку в специальный фонд, устроенный для блага государства. Но вот заявленная наверху сумма была в три раза меньше реальной. И Хасаев, коль скоро он знал реквизиты, наверняка знал и сумму. Проклятые арабы! Вот что значит международный терроризм!

Плотников аж застонал, представляя, как с него будут снимать стружку, – и вдруг его осенило.

Деньги будут переведены со счетов Барова на счета «Антареса» и только оттуда – на счета, указанные Халидом. Это значит, что в течение какого-то времени двести миллионов долларов будут находиться на счетах контролируемой Плотниковым компании. Генерал думал несколько секунд, переворачивая пришедшую в голову идею и так и сяк, – но идея была верная. Идея была единственно возможная в данных обстоятельствах. Рука сама набрала номер Терентьева.

– Кеша, – сказал замглавы ФСБ, – я поразмыслил тут над твоим предложением. Считаю, что ты по существу прав.

* * *

Вскоре после того, как Руслан ушел к боевикам, Милу отвели к остальным заложникам. Один из чеченцев принес ей одежду: длинную юбку, серую кофту и черный платок. Миле было плохо: ее знобило и подташнивало. С той минуты, как Руслан застрелил русского, он ни разу не подошел к ней и даже не взглянул в ее сторону.

После вечернего намаза Мила поднялась по лестнице к одному из чеченцев.

– Ломали, – сказала Мила, – покажи мне, как вы молитесь. Я хочу помолиться.

– За кого?

– За моего мужа.

Молодой боевик глядел на нее несколько мгновений.

– Он тебе не муж, женщина, – ответил Ломали, – я тебе это объяснял. Возвращайся на место и накинь платок на голову.

Глава двенадцатая,

в которой действия Данилы Барова обрушивают индекс NASDAQ, а майор Яковенко и полковник Травкин начинают собственное расследование

Сергей Карневич проснулся в семь утра от сосущего голода. По приказу Барова он все прошедшие сутки ничего не ел, и было это не так легко, ибо со вчерашнего дня заложников кормили вполне сытно. Правда, среди кормежки почему-то преобладали торты, шоколад и сгущенка. Карневич удивлялся, пока Баров не объяснил ему, что, согласно науке, большое количество сахара в крови уменьшает агрессивность. Видимо, в ФСБ это знали и передавали торты для террористов. Видимо, террористы тоже это знали и отдавали сладкое заложникам.

Данила Баров сидел рядом, привалившись к стене, и вполголоса беседовал с тоненькой девчушкой лет тринадцати, завернутой в бесформенный белый свитер. Детей среди заложников почти не было; только одна из работниц взяла с собой на дежурство грудничка, да ребята из соседних дворов прибежали посмотреть на демонстрацию. Женщину с грудничком и восьмилетнего мальчика отпустили вчера вечером, а тринадцатилетнюю девочку не пустили.

– Тебя как зовут? – спросил Баров.

– Даша.

– У меня дочку тоже зовут Даша, – сообщил Баров.

– И сколько ей?

– Двенадцать.

– Вы очень ее любите? – спросила Даша.

– Да. Очень.

Подумал и добавил:

– У меня, кроме нее, никого нет. Я, кроме нее, никому не верю.

– Она, наверное, счастливая.

– Я бы очень этого хотел.

– А у нее своя комната есть? – простодушно спросила девочка.

Лицо Барова было как-то странно безмятежным.

– Да, – сказал Баров, – у нее своя комната. Очень большая, на втором этаже, с эркером. Стены у нее крашены в персиковый цвет, а на столике под окном стоят ее игрушки. У нее очень много игрушек, у меня так заведено, что я из каждой поездки обязательно привожу ей по игрушке.

– А вместе вы игрушки не покупаете? – спросила девочка.

– Нет. Так получилось, что игрушки покупаю только я.

– Это неправильно, – сказала девочка. – Игрушки надо покупать вместе. Помолчала и добавила: – А нас убьют?

– Ну что ты, – улыбнулся Баров, – все будет нормально. Нам вот еду дают, воду. Все могло быть гораздо хуже.

– Не кормили бы, да?

Баров глядел на ящики с гексогеном.

– Эти люди хотят договориться. А когда люди хотят договориться о чем-то, они, как правило, договариваются.

– Они все время молятся, – сказала Даша. – Когда они не молятся, мне не страшно. А когда молятся, очень страшно. Они не боятся смерти. Они боятся только своего Аллаха.

Баров положил Даше руку на плечо.

– Видишь чеченца с машинкой?

Даша вздрогнула.

– Это стандартная армейская подрывная машинка. Нажимаешь кнопку, и происходит взрыв. А ведь они могли устроить все по-другому. Так, что отпустишь кнопку – и происходит взрыв. А знаешь, почему они воспользовались стандартной техникой? Потому что Халид боится случайного сбоя куда больше, чем русского снайпера. Эти люди не хотят умирать. Они хотят выжить. А с теми, кто хочет выжить, я всегда договорюсь. А теперь иди к маме.