Джаханнам, или До встречи в Аду

В конце коридора располагался небольшой кабинет, с продавленными стульями и школьным желто-лысым столом. Форточка кабинета была открыта, и именно за ней висела кормушка для птиц. Сельма шумно чесалась под столом: он не представлял для нее интереса.

На стене висел все тот же портрет российского президента, что и внизу в тире. Прежде чем повесить портрет на стену, его использовали как мишень. Яковенко подумал и снял портрет со стены.

Травкин, один за другим, потрошил ящики стола. В верхнем располагалась куча писанины на незнакомом обоим арабском языке; впрочем, рукописные рисунки в тексте говорили сами за себя. Яковенко видел такие в Чечне в рюкзаках мертвых арабских инструкторов, а Травкин в Ливане, в то время, когда эти будущие инструктора были учениками Травкина. Во втором ящике нашлись парочка кассет без надписи, русский перевод Корана и куча накладных.

Травкин быстро распихал накладные по необъятным карманам «разгрузки» и туда же сунул кассеты.

– Пошли, – сказал он.

Когда спецназовцы сбежали с крыльца, чекисты по-прежнему маялись у входа. Теперь их стало семь, один рассерженно говорил по мобильному.

– Чего-нибудь нашли? – спросил Яковенку парень в бушлате.

Яковенко сунул ему в руки разодранный пулями портрет.

* * *

Яковенко ожидал, что они поедут обратно, но, вырулив на главную дорогу, Травкин приказал бойцу:

– Направо.

– Куда мы?

Травкин, устроившись на заднем сиденье, просматривал захваченные с поличным накладные.

– В районную администрацию. Выяснить, чье это было имущество и кто конкретно его купил.

– Ночь же.

– Ночью только веселей. Понимаешь, Шура. Эта вся мутотень, которую мы видели, стоит охрененную кучу бабок. Это не говоря о транспорте и оружии. Ты заметил катерок у причала? Двести тысяч, как с куста. Не яхточка Барова, но все же. Кто-то же за это платил?

– И как ты думаешь, кто?

Травкин по-прежнему листал бумаги.

– Я так полагаю, что это наш общий знакомый в галстуке бабочкой, казино которого люди Рыдника поставили на уши через час после захвата завода. Я, признаться, думал, что он не при делах, но, е-мое! Это ж сколько бабок они вгрохали в свое мероприятие!

– А какого черта они все это оставили? – Яковенко кивнул на бумаги. – Они что, в спешке собирались?

– Вот оно, – сказал Травкин, – может, и сельсовета не надо. Вот – владелец земли, ООО «Бавана», учредитель Ефимкин Борис Петрович, 1913 года рождения, и Светикова Оксана Павловна, 1919 года рождения, зуб даю, паспорта покойников, новый учредитель… ООО… Твою мать!

– ООО так называется? – удивленно уточнил Яковенко.

– Твою мать! – повторил Травкин, – ООО называется «Ардус». Это не фирма Руслана. Это фирма Рыдника.

* * *

В одиннадцать вечера в районной администрации никого не было, кроме сторожа, и дома главы района не было тоже. Рыдающая жена известила их, что за главой приехали два часа назад, изъяли и увезли в неизвестном направлении.

Они ехали обратно в город, молча, и Травкин, снова сев за руль, гнал шеститонную машину на сумасшедшей скорости, нещадно разбивая подвеску о заметенные снегом выбоины.

– Ты уверен? – нарушил молчание Яковенко.

– Я десятый год тут бизнес делаю. Я что, Савкиных фирм не знаю? Савкина, и еще один парень там в доле, Морозов, особист, все время около Савки крутится.

– И ты думаешь… начальник штаба им помогал?

– Я думаю, что Руслан его развел, как лоха. Руслан кто для Рыдника? Агент. Агент, понимаешь? Он у него в картотеке значится как агент. Приходит агент и говорит: давай раскроем теракт. Отлично, говорит Рыдник, давай я тебе помогу. А теперь Рыдник пляшет под дудку чеченцев.

– Но зачем они оставили здесь документы? Чтоб чекисты их изъяли?

– Ты думаешь, у них нет еще?

Яковенко промолчал. Все тот же вопрос, который он задавал себе второй день, встал перед ним с новой ясностью. Восемь лет назад человек по имени Данила Милетич, полумертвый от ран и отчаяния, предпочел назваться именем своего охранника. Зачем?

– Ты знал Халида?

Травкин, не останавливая джипа, сдвинул с правого плеча куртку, и в свете приборной доски Яковенко увидел над лямкой белой грязноватой майки длинный шрам, – видимо, от ножа, – и неровные красные кружочки, – словно от затушенной о кожу сигареты.

– Вот это сделали чеченцы. Пять бычков о меня загасили, красавцы.

– Из-за чего?

– В том-то и дело, что не из-за чего. Приятель машину поцарапал. Началась разборка. Он меня зовет: приезжай. Я приезжаю в «Мельбурн». С бойцами, с «наружкой». Сидят пятеро чехов, все из себя с понтами. Осень, а они в белых костюмах и дымчатых очках.

Переписываю их документы. Вправляю мозги. Отпускаю «наружку». «Все, говорю, понятно?» «Все», – отвечают. Выхожу с ними на улицу, они меня цок стальной трубой по голове, – и в багажник.

– И чего они хотели?

– Я не стал уточнять. Очнулся, выбил багажник на светофоре и убежал.

– И что было потом?