Джакузи для Офелии

– Боже мой! – не удержалась Лола от восклицания. – Что с тобой случилось? При нашей последней встрече ты так отлично выглядела – просто цвела, как майская роза!

– Майская роза! – передразнила ее Надежда. – Скажи лучше – натуральный завядший чертополох! Все от этой чертовой косметики! И угораздило же меня с этой дрянью занзибарской связаться! Правда, первое время действительно помогло – цвет лица улучшился, посвежела как-то… ну, ты меня как раз тогда встретила… а потом такое началось! Сходила к врачу, говорит – это у вас началась реакция организма, естественные процессы отторжения чужеродного белка… и, главное, ничего нельзя поделать! Только ждать, может, со временем организм сам справится, возьмет свое… это ты еще не все видишь, я ведь еще и антицеллюлитный крем употребляла… так что скажи спасибо, Олечка, что ты не успела эту косметику купить и на себе попробовать!

– Да уж! – от такой мысли Лолу передернуло.

– А ведь я у них распространителем поработала, – призналась Надя, – предлагала женщинам их продукцию, чтобы себе подешевле косметику получить… боюсь даже думать, что с теми женщинами творится, которым я эти кремы продавала! Главное дело – я пошла в эту занзибарскую фирму, попробовала права качать, так они мне бумагу показали, где я сдуру расписалась, что сама несу ответственность за все нежелательные последствия…

– Что ж ты так? – удивилась Лола.

– Да разве ж я думала? А ты что, всегда читаешь каждую бумажку, прежде чем подписать?

Лола не ответила, и Надя, совершенно правильно истолковав ее молчание, проговорила:

– То-то! В общем, я стала скандалить, руками размахалась, из посуды кое-что побила, в волосы одной там вцепилась, чтобы хоть какое-то удовольствие за свои муки и за деньги потраченные получить, тогда они охрану вызвали и с лестницы меня спустили.

Она немного помолчала и закончила:

– Тогда я еще в полную-то красоту не вошла, поэтому и на улицу выходила, а сейчас уж и нос высунуть боюсь. Так что зря ты меня, подруга, искала – сама видишь, какая я для той косметики живая реклама получаюсь!

– Да я, вообще-то, не за тем тебя искала, – проговорила Лола после небольшой паузы, – косметика – бог с ней, у меня к тебе другой вопрос…

– Бог с ней? – переспросила Надя. – А по-моему, лучше бы ее черти взяли! Ну так, что тебе надо?

– Скажи, Надюха, – осторожно, словно пробуя ногой тонкий лед, спросила Лола, – ты кому-нибудь телефон мой давала?

– Телефон? – переспросила Надя, и глаза ее подозрительно забегали. – А я разве его знаю, твой телефон?

– Ну ты что дурочку-то изображаешь? Я тебе как раз из-за этой косметики свой телефон дала, чтобы ты мне позвонила, когда ее купишь.

– Так сама видишь, какая оказалась косметика! Скажи спасибо, что я тебе не позвонила!

– Надька, я тебя про другое спрашиваю! Ты кому мой телефон дала?

– А зачем он кому-то понадобился, твой телефон?

– Так давала или нет?

– Никому я твой телефон не давала! – ответила Надя, глядя на подругу слишком честным взглядом.

– Надька, не юли! – прикрикнула на нее Лола. – Вопрос очень серьезный! Не хочешь так говорить – я тебя по-другому спрошу. Ты Ирку Соловьяненко давно встречала?

– Ах, Ирку! – Надя села на кровати и обхватила колени. – Ну, встретила ее раз, может, месяца три назад.

– А она про меня не расспрашивала?

– А я помню, да? – Надя неожиданно раздраженно повысила голос. – Говорю: три месяца прошло, что же я, по-твоему, только об этом и думаю? Что у меня – других дел нет? Давно я забыла, о чем у нас тогда разговор был! Ну, может, и спрашивала – я уж не помню!

За стеной Надькиной комнаты снова раздался страдальческий голос:

– Ну, когда же вы наконец угомонитесь? Сволочи! Мне же сегодня в ночную смену идти!

– Заткнись, зараза! Ворюга! – рявкнула Надя. – В ночную смену ему! Знаю я твою ночную!

Однако голос она все-таки немного понизила, повернулась к Лоле и зло зашипела:

– Чего тебе от меня надо? Какого черта ты сюда притащилась? Видишь, как я живу? Видела, какие у меня соседи? Один вор, другой наркоман уродский, остальные просто пьянь хроническая подзаборная! Видишь, какая у меня комната шикарная? – она обвела свое жилище широким жестом. – Вот как я живу! Так мало того – еще и морду всю коростой и нарывами обметало от той занзибарской дряни!

Надежда повернула опухшее, воспаленное лицо к свету, чтобы Лола лучше могла его рассмотреть.

– Посмотрела? Порадовалась? Хороша я? Нравится красота моя несказанная? – и она зашлась хриплым истерическим смехом. – А теперь отправляйся туда, откуда пришла!

– Успокоитесь вы наконец? Дадите мне хоть немножко поспать? Заразы коммунальные! – снова раздался голос за стеной, и вслед за тем в стенку что-то ударило.

– Это он сапогами швыряется, – хихикнула Надя, – такая у него привычка – чуть что, сапогами в стенку швыряться!

Она отдышалась и с прежней злостью проговорила: