Джарылгач (сборник)

И вот горит мутным светом в темной ночи кинжал, змеится по воде серебряный блеск. Христо чуть его из рук не выпустил.

— Айя, метера! — говорят дангалаки. — На сейчас тебе деньги, — и стали разматывать пояса.

«Святое мое дело! — думает Христо. — Некого мне бояться, некого мне бояться», — и пошел к красному маяку.

XVIII

Фира сидит на фелюге, торгует камсой, глупая баба.

— Не дорожись, — говорит Христо, — дорвалась дура до рыбы.

Хорош ветерок, дует прямо в море. И вот уже вечер ползет на землю.

Можно ли греку — а, диаволос! — терпеть бабьи штуки?

«Слетаю еще, еще слетаю, — думает Христо. — Весь Трапезунд, всю Турцию привезу домой; со всех мечетей ковры сорву; набью денег полный дом и все куплю! Весь Крым, с Балаклавой и с Севастополем!»

— Скорей ты, баба, давай остатки даром!

И вот белая борода на пристани. Стоит старик и красными глазками хлопает. Стоит старый дьявол, что-то шепчет здоровому хохлу на ухо. Что-то вертит в костлявых пальцах. И показалось Христо, что щурится еврей на камсу, на фелюгу одним глазом.

«Не даст он мне жизни! — думает Христо. — Стал мне старый черт на дороге».

Что, грек не знает, как тарарам сделать?

— Что?! — орет Христо, — что ты говоришь?

А еврей не смотрит — шепчет хохлу в ухо.

— Что тебе, собачья душа, надо? — и зашагал Христо по доске на берег.

«Пхну в воду старого черта, — думает Христо, — за него ответа не будет. Его ветром валит». И тискается Христо к еврею.

А старик держит в руке перстень, тычет на него хохлу пальцем. Горит как кровь на перстне красный камень.

— Ты что? — наступает на старика Христо: узнал Христо турецкий перстень.

— Колечко человек торгует, — шепчет еврей, пятится.

Толкнул его Христо, как бумажный опрокинулся старик, а кольцо упало в море. Бросились люди подымать старика.

— Что ты, сдурел? — кричат греку.

А Христо на фелюгу, тискается меж людей.

— Зачем не зарыл могилы? Бросил там руку! На мертвой руке это кольцо блестело!

— А, проклятое племя! Семя Иудино! — бормочет Христо.

— Да, — говорит сосед, — этот глянет — молоко киснет.

Рассердился Христо, выкинул камсу в море.

— Фира! Иди домой! — кричит. — Нечего тут бабам делать! Живо!

Фиру в спину толкнул. Завизжал Филос: ногой его в зад стал колотить Христо. Обрезал канат, обрезал якорь, и в море.

Один Христо в море, не взял и собаки, думает: зачем старик бросил в море перстень? Кто его там подымет!

— Э! Когда высохнет море, пускай берут свой перстень каменные турки! Ничего не сделал ни кинжал, ни перстень — один Христо да лопата. Трелля! Святое мое дело.

XIX

Набрал Христо двенадцать бочек платков, ковров и целый бочонок масла розового.

«Отдам масло в собор, — думает Христо, — и буду святой человек».

Вот уж третья ночь. Низкое небо стояло и стал ветер. Повисли паруса. Одно море кругом, и один Христо среди моря. И вот пошла зыбь с востока — видно, там работает ветер. Слепые зыбины ходят. Чуть по гребешкам всплескивают. И показалось греку, что ищет слепая зыбь фелюгу, щупает гребешками. Тронет фелюгу, обшарит, как слепой, и покатит дальше. Сидит Христо, руль держит, сжался, съежился, а фелюга болтает обвисшими парусами и нет ходу.

Огляделся Христо и никого не видать, только черно стало с востока. Идет ветер — левант. Двинул ветер в паруса, и понеслась фелюга, как с испугу. Оскалилась зыбь, пошла белыми гребнями. Бьет в фелюгу, бросается в паруса.

«Нашла меня, нашла? — думает Христо. — Выноси, фелюга!»

А еще полморя впереди.

Темно стало, и рванул шторм от леванта. Сидит Христо, вцепился в руль и уж не уворачивается от зыби — неси, неси, фелюга! Увидать бы наутро свой берег. Воет ветер в снастях. Остановится черная зыбь над Христо, постоит и разорвется белым гребнем, рухнет на палубу. Мокрый Христо сидит и уж не оглядывается на зыбь. Вдруг слышит сквозь вой, сквозь рев — шум идет от леванта: будто небо оборвалось и метет подолом по морю.

Повернулся грек, глянул тайком из-под козырька, и показалось, будто облако несется на него, сбоку, с леванта. Не мог глаз оторвать, держался за руль и не знал, куда свернуть. Ближе серое облако. Паруса! Обмер Христо — узнал паруса.

— Элчан-Кайя!

Элчан-Кайя идет на каменных парусах, уходят мачты в черное небо и белой пеной режет надвое море.

Вьется фелюга меж зыбей, но уж полнеба закрыл Элчан-Кайя, прямо на Христо идет.

Крикнуть не мог Христо и шепчет без звука:

— Аман! Аман!

И прошел каменный корабль по фелюге, а сам растаял в шторме, в черном небе.

История корабля

Я жил у моря. В порту. Мне было десять лет. Это было летом. Пришел мой дядька и из прихожей, не снимая шапки, закричал мне:

— Если хочешь военный корабль смотреть, сейчас же бери шапку и марш со мной.

Я схватил шапку и побежал.