Джек Мэггс

Когда я пришел в себя, Сайлас потрепал меня по голове, потянул за уши и спросил, не хочу ли я, чтобы его сослали в Америку? Я сказал, что не хочу этого и что я делал все, что мог и как мог, и еще что я чуть не умер в этом дымоходе. Я был так расстроен и обижен, что он подобрел и даже дал мне свой носовой платок утереть слезы. Затем он зажег маленькую свечу, которую прятал в кармане, и велел мне следовать за ним, чтобы поучиться тому, за что потом благодарить его буду.

За то время, пока я был в беспамятстве, несколько его подельников разбежались по дому и уже делали свое дело. Сайлас же провел меня мимо кухни в большую комнату, которая, как он сказал, принадлежала дворецкому, и, подняв повыше свою свечу, удовлетворенно свистнул.

При неровном свете светильника я сначала увидел довольную, во весь рот, ухмылку Сайласа, а потом уже то, что вызвало ее: три буфета, массивных, больших, как галеоны, наполненных серебряной посудой, мерцающей в темноте, как множество лун — супницы, блюда, подсвечники, большие, как щиты, подносы, — все это блестело за запертыми стеклянными дверцами.

— Вот, — промолвил ласково Сайлас. — Вот вы какие, мои душеньки-милашки.

Я сначала подумал, что он говорит со мной, но потом понял, что это он разговаривает с серебряной посудой.

— Вот ты где, моя прекрасная холодная маленькая красавица.

Он приближался к серебряной тарелке так, как человек подходит к алтарю.

— Это дядюшка Сайлас пришел пригласить тебя на танцы в Сити-роуд.

Продолжая ласково приговаривать, он легонько вытянул из рукава длинную стальную «фомку», которую, очевидно, прятал всю дорогу.

— Моя маленькая славная сучка, — прошептал он и вдруг грубо набросился на замок и стал взламывать его, не переставая чертыхаться сквозь свои кривые зубы, пока первый замок со страшным скрипом и скрежетом не был вырван и буфет открыл все свои секреты.

— Держи свечу, держи ее повыше.

Сальная свеча была маленькой, скорее, это был фитиль в растопленном жире, она жгла мне палец и разбрасывала горячие брызги на руку. Я еле удержал ее, когда Сайлас рывком распахнул дверцу буфета.

Над моей головой в комнате наверху послышался звон разбитого стекла.

— Свети сюда, сюда!

Я придвинулся поближе, и Сайлас вынул из буфета большое серебряное блюдо.

Когда я посмотрел на своего учителя, то с трудом удержался от удивленного восклицания. В его левом глазу был монокль, который, вдруг увеличившись, проплыл перед моими глазами, как рыба.

Увидев мое лицо, Сайлас фыркнул и подавил смех.