Джек Ричер, или 61 час

— Еще менее вероятно. Сбежать из тюрьмы очень сложно. Люди, которые там работают, об этом позаботились.

— Вы хотите сказать, что мои проблемы закончились?

— Вполне возможно.

— Так вы вернетесь сюда или нет?

— Я думаю, что автострада все еще закрыта.

— А куда вы отправитесь, когда она откроется?

— Не знаю.

— Думаю, вам стоит съездить в Вирджинию, — сказала Джанет Солтер.

— Возможно, она замужем.

— А вы спросите у нее.

Ричер улыбнулся:

— Может быть, и спрошу.

В коридоре Петерсон рассказал ему, что снаружи стоит машина без опознавательных знаков, двигатель включен, автомобиль недавно прошел обслуживание. Бак заполнен бензином. На задних колесах стоят цепи, на передних — зимние шины. В лагерь байкеров нет прямой дороги. Нужно ехать на юг в сторону автострады, но свернуть на запад, не доезжая милю до развязки на старой дороге, которая идет параллельно.

— На той самой, где убили адвоката, — сказал Ричер.

— Но он ехал на восток, — заметил Петерсон. — И все же тебе не стоит останавливаться, если кто-то помашет тебе рукой.

— Я не стану, можешь не сомневаться, — заверил его Ричер.

Итак, пять миль по старой дороге, потом свернуть направо и ехать на север по двухполосной автостраде штата. Через восемь миль он окажется на идеально прямом, протяженностью в две мили участке, построенном армейскими инженерами пятьдесят лет назад. Тот приведет его прямо в лагерь, где Ричер найдет пятнадцать деревянных домиков и старое каменное здание, которые выстроились по восемь в ряд по обе стороны улицы, идущей строго с востока на запад.

— Каменное здание находится в заднем левом углу, — сказал Петерсон.

Было без пяти семь утра.

Остался двадцать один час.

А в доме, который находился южнее на тысячу семьсот километров, было без пяти восемь утра. Платон закончил завтракать и собирался нарушить многолетнюю привычку. Он решил исключить из цепочки посредника, живущего за стенами городской виллы, и позвонить своему человеку в Штатах напрямую.

Он набрал номер.

Трубку сняли.

— Свидетель мертв? — спросил Платон.

— Вам известно, что между двумя попытками всегда бывает задержка, — после некоторой паузы последовал ответ.

— И насколько долгой получилась задержка в данном случае?

Его человек знал, как ответить на этот вопрос:

— Слишком долгой.

— Верно, — сказал Платон. — Прошлой ночью я организовал бунт в тюрьме.

— Я знаю.

— Очевидно, ты не сумел этим воспользоваться.

— В доме находился мужчина.

— И?

— У меня не было инструкций.

— И таков твой ответ? Ты нуждаешься в инструкциях?

— Я подумал, что возникли осложнения, которых я не до конца понимаю.

— Как я могу сделать тебе больно? — спросил Платон.

Его человек знал ответ и на этот вопрос:

— Вы убьете самого близкого мне человека.

— Да, так и произойдет, со временем. Но сначала будет задержка — и я вижу, что ты хорошо знаком с этой концепцией. Я сделаю из нее инвалида и изуродую — и позволю прожить год. А потом убью. Ты меня понимаешь?

— Да, понимаю.

— Поэтому, ради себя самого, доведи дело до конца. Меня не волнуют посторонние. Если потребуется, уничтожь весь город. Или целый штат, мне без разницы. Сколько всего людей живет в Южной Дакоте?

— Около восьмисот тысяч.

— Отлично. Такова верхняя граница побочного ущерба. Заканчивай дело.

— Я все исполню, обещаю.

Платон повесил трубку и налил себе еще чашку кофе.

Машина без опознавательных знаков оказалась еще одним «Краун виком». Внутри пахло пылью и усталостью. Печка была установлена на двадцать один градус, и вентилятор не прекращал своих безнадежных попыток справиться с холодом. Погода переходила в совершенно новое измерение. Температура быстро падала. Земля стала жесткой, точно кость, и мир вокруг Ричера окутывал плотный полог снежинок, влекомых ветром. Они превратились в крошечные острые кристаллики льда, ледяное крошево падало на ветровое стекло, оставляя на нем сложные замерзшие траектории. Дворники не могли с ними справиться и лишь без толку скребли по стеклу. Ричер поставил обогреватель на разморозку и подождал, когда теплый воздух проделает на стеклах овальные окошки.

Потом он уехал.

Ричер с трудом развернулся на улице Джанет Солтер. Колеи намертво замерзли, и шины «Краун вика» с трудом их преодолели. Машина, в которой сидел один из патрульных, отъехала назад, пропуская его. Он свернул направо и направился к выезду из города. Еще вчера колеи были мягкими, сейчас же напоминали бетонные траншеи. У Ричера возникло ощущение, что он ведет поезд по рельсам. Необходимость в руле отпала, цепи на задних колесах вгрызались в лед, передние удерживали машину на прямой. Мир снаружи стал совершенно белым. Бледный свет озарял небо, но солнце исчезло. Наполненный мелкими льдинками воздух стал подобен пыли. Или туману. Ветер дул слева и спереди. Маленькие изящные сугробы образовались возле изгородей и столбов электропередачи. Их жутковатые формы уходили на восток, и казалось, будто весь мир наклонился в ту же сторону.