Джек Ричер, или Без права на ошибку

Все началось восемью часами раньше и происходило так. Руководитель группы Эм-И Фролих явилась в понедельник утром на работу, за час до начала второго стратегического совещания, спустя тринадцать дней после выборов и семь дней с первого упоминания о политическом убийстве. Она уже приняла окончательное решение и отправилась на розыски своего непосредственного начальника. Фролих обнаружила его в секретарском закутке перед кабинетом. Он собирался куда-то уходить и явно торопился. Под мышкой у него была зажата папка, а на лице четко читалось: «Не подходи. Только не сейчас». Женщина глубоко вздохнула, и босс понял, что на этот раз серьезного разговора не избежать. И очень срочного. Очевидно, без протокола и с глазу на глаз. Он остановился, резко развернулся и снова направился в кабинет. Пропустив женщину вперед, босс прикрыл за собой дверь достаточно тихо, чтобы подчеркнуть конспиративный характер этой незапланированной беседы, но вместе с тем и твердо, чтобы дать понять, что испытывает раздражение по поводу вмешательства в его привычный распорядок. Дверь лишь щелкнула язычком, но для тех, кто занимал место в иерархии организации, это был безошибочный сигнал, обозначавший следующее: «Этот разговор должен окупить трату моего драгоценного времени».

Босс являлся ветераном с двадцатипятилетним стажем, вышедшим на последний круг перед отставкой. Ему было за пятьдесят, и он представлял собой последний отзвук уходящей эпохи. Все еще высокий, поджарый, спортивного телосложения, он тем не менее быстро седел и, по некоторым признакам, несколько размяк. Он носил фамилию Стивесант, и когда его спрашивали, как это пишется, он гордо отвечал: «Так же, как и последний губернатор Нового Амстердама». Позднее, пропитавшись духом времени, он стал говорить проще: «Так же, как сигареты». Каждый день он неизменно одевался в строгий костюм от «Брук бразерс», но, несмотря на это, сохранял тактическую гибкость. Но самое главное заключалось в том, что он никогда не ведал провалов, хотя проработал очень долго и постоянно сталкивался с трудностями. Невезение и неудачи обходили его стороной. Поэтому в организациях, где царила безжалостная статистика потерь, он имел репутацию парня, на которого можно работать.

– Кажется, ты немного нервничаешь, – начал он.

– Совсем чуть-чуть, – ответила Фролих.

Кабинет босса был небольшим, тихим, с минимальным количеством мебели и всегда опрятным. Ярко-белые крашеные стены освещались лампами дневного света. Белые матерчатые шторы единственного окна сейчас были наполовину задернуты от серой непогоды снаружи.

– Почему ты так нервничаешь? – снова спросил он.

– Мне нужно получить от вас разрешение.

– На что же?

– На то, что я хочу попытаться исполнить.

Она была на двадцать лет моложе Стивесанта, ей недавно исполнилось тридцать пять. Если говорить о росте, то высокая, хотя и не слишком. Может быть, на дюйм или два выше среднего роста современной американской женщины ее возраста. Однако что касается интеллекта, энергичности и запаса жизненных сил, здесь слово «средний» оказалось бы неуместным. Ее тело было достаточно изящным, но не без мускулатуры, с приятным блеском кожи и глаз, что придавало ей вид настоящей спортсменки. Короткие светлые волосы казались всегда чуть растрепанными, хотя и ухоженными. Создавалось впечатление, что она только что переоделась после душа, выиграв золотую медаль на Олимпиаде в каком-то командном виде спорта, причем награда была завоевана только благодаря ее участию. Но для нее это будто казалось мелочью, и теперь она торопилась быстрее скрыться со стадиона, чтобы телерепортеры, закончив допрашивать ее товарищей по команде, не успели переключиться непосредственно на героиню дня. Одним словом, она выглядела весьма компетентной особой и одновременно очень скромной.

– Что же это такое? – поинтересовался Стивесант.

Он повернулся и положил на стол папку, которую до сих пор держал под мышкой. Стол был гигантский, накрытый пластиной серого композита. Босс предпочитал современную мебель высокого качества и при этом следил, чтобы она была всегда чистой и отполированной, словно редчайший антиквариат. Еще Стивесант славился тем, что поверхность его стола постоянно оставалась пустой – никаких папок, документов или других лишних предметов. Эта привычка создавала эффект исключительной оперативности и деловитости босса.

– Я хочу, чтобы это сделал человек со стороны, – пояснила свою мысль Фролих.

Стивесант сдвинул папку на угол и провел пальцами по ее корешку и краю стола, словно проверяя, насколько точно соблюден прямой угол.

– Ты считаешь, это хорошая затея? – спросил он.

Фролих промолчала.

– Похоже, ты уже имеешь в виду кого-то конкретного? – продолжал босс.

– И перспективы, похоже, отличные.

– Кто же это?

Но Фролих покачала головой.

– Вам лучше оставаться вне этого капкана, – пояснила она. – Поверьте, так действительно будет лучше.

– Его кто-то рекомендовал?

– Или ее.

Стивесант понимающе кивнул. Таков современный мир.

– Этого человека, которого ты имеешь в виду, кто-нибудь тебе рекомендовал?