Джек Восьмеркин американец [3-е издание, 1934 г.]

— Может, Петр? — предположил Маршев.

— Может, и он, — согласился Николка. — Ну-ка, Серега, добеги до Петра, узнай, что он делает.

Маршев пошел и скоро вернулся с известием, что Петра в деревне нет, действительно в город уехал.

— Давно ли? — спросил Николка.

— Жена сказала, что вчера утром.

— Вот ты тут и разберись… Зайдем на минутку в сельсовет, ребята, с Зерцаловым поразговариваем.

В сельсовете, несмотря на поздний вечер, еще толпился народ, но уже не по делам, а так. Зерцалов, сидя за столом у лампочки под абажуром из ведомости, рассказывал крестьянам об империалистической войне, о том, как рота их попала в газ и еле спаслась. В комнате было полутемно, и со стен глядели плакатные лица мужчин и женщин, призывающих хорошо работать и все делать вовремя.

Николка выждал, когда Зерцалов кончил свой рассказ, и подошел к столу. Крестьяне расступились. Николка начал было говорить о разгроме теплицы, Зерцалов прервал его:

— Слышал, други. Что ж нам теперь делать?

— Так вот ты в совете сидишь, ты и решай, — сказал Николка.

— Ничего решить невозможно, други. Дело уголовное, тайное. Кабы виновник известен был, мы бы ему хвост подкрутили. Раз мы — орган диктатуры на месте, церемониться не станем. Только вот виновника нет.

— Ведь на тысячу рублей огурцов, — сказал Джек. — Больше чем от пожара убыток.

— Верю. И только одно могу посоветовать: заведите сторожей. У вас добра в коммуне много, надо осторожность оказывать. А так что я могу сделать?

Николка начал горячиться, доказывать, что дела оставить так нельзя, и тут заметил, что Зерцалов подмигивает ему глазом. Николка замолчал. Заговорил Зерцалов:

— Что бы ты на моем месте, Чурасов? Ты говоришь — злодейство. Я говорю — злодейство. Тайное? Тайное. Вот тут-то и запятая. Кабы явное, мы б с тобой в пять минут сговорились.

Потолковали еще немного. Посторонние мужики начали расходиться. Тогда Зерцалов зазвал коммунаров за шкап с отчетностью и сказал тихо:

— Вот что, други… Тут сразу ничего не сделаешь: не поймали на месте — конченное дело. Здесь надо помаленечку браться. Я поговорю кой с кем, вы поговорите — может, что и узнаем. А пока что — ша! Будто все забыли. Поняли? Во!

— Хороший ты мужик, Зерцалов, — сказал Николка, — да борзости в тебе мало. Вот кабы Козлова тебе на придачу дать, тогда в самый раз бы вышло.

— А что ж, я не отказываюсь. Козлов — мужик лихой. Осенью выборы будут, выбирайте Козлова.

Ребята возвращались в коммуну тихо, по весенней талой дороге. Вечерний ледок звенел под ногами, как побитое стекло.

— А ведь верно, значит, редактор говорил! — вдруг сказал Джек.

— А что он говорил? — спросил Николка.

— Говорил, что кулаки до нас доберутся, если мы их не раскроем. Вот и добрались. Даже огурцов выходить не дали.

— Я это дело обдумал, — произнес Николка внушительно. — Зерцалов верно советует — помаленечку браться. Надо будет с отдельными середняками сговориться, помощь им какую-нибудь оказать. Смотришь, к осени Петя кверху тормашками и полетит.

— До осени спалить нас могут пять раз, — вставил свое слово Маршев.

— Не спалят, — возразил Николка. — Дежурства устроим во дворе с наганом. Колючей проволокой всю усадьбу оплетем. Будем, как в крепости, сидеть, пока с врагами не разделаемся.

— А электричество, значит, прости прощай? — робко спросил Маршев.

— Урожай соберем, тогда посмотрим.

Джек как раз в это время думал, как покрыть недостачу денег. Несколько проектов промелькнуло у него в голове.

— Подожди, Николка, отчаиваться, — сказал он с хитростью в голосе. — Может, и летом дело справим. Ведь камень-то у нас на плотину вывезен, колесо слажено, проводка есть…

— А динаму где возьмем?

— Должны достать. На общем собрании потолкуем.

— Толкуй сколько хочешь, денег не натолкуешь.

— Козырей коммуны, Николка, недооцениваешь, — сказал Джек ядовито, как говорил ему раньше сам Николка.

Николка захохотал: никогда не приходилось ему слышать таких вещей от Джека. Похоже было на то, что Яшка за год здорово вырос.

Мобилизация внутренних ресурсов

О погибших зеленых огурцах снова вспомнили дней через десять.

Старуха-почтальонша, которая обслуживала кольцевую почту, встретила в поле Николку Чурасова и передала ему почту для коммуны — шесть газет. Три были московские, а три — здешние, краевые.

Николка засунул пять газет в карман, а шестую начал проглядывать на ходу. И прямо наткнулся на объявление:

Никаких других сведений о динамо в объявлении напечатано не было, очевидно из экономии. Но цена — тысяча рублей — волновала. Конечно, таких денег в коммуне не было, но они могли бы быть, например, осенью.

Николка, чтоб не расстраивать коммунаров, решил скрыть газету и отложил ее в боковой карман куртки. Но за обедом он забыл о своем решении и, неожиданно для себя самого, крикнул через стол Джеку:

— Яша, тысячи рублей у тебя не найдется?

— А что?

— А вот динама продается в городе. На коробочной фабрике.

— А сколько киловатт?

— Не сказано.