Джекпот для лоха

Длинный стол, составленный из пяти-шести обычных, был накрыт пёстрой бумажной скатертью в весёлый цветочек и делил по диагонали небольшой уютный зал на два треугольника. Сумятица выбора соседей при рассаживании быстро улеглась, чокнулись за встречу рюмки с холодной водкой, застучали по тарелкам вилки и ножи.

Все шло как обычно: ели, пили, говорили тосты: за преподавателей (которых не догадались позвать и теперь сокрушались по этому поводу), за дружбу, за молодые годы. Постепенно все оттаяли, невидимые барьеры размылись, напряжение спало.

– А помните, как Юрка Цуранов шпаргалки скотчем приклеивал?

Стол взорвался смехом. Сам Юрка снисходительно улыбается: мол, было дело под Полтавой… Он ни одной сессии вовремя не сдал, вечно в «хвостах», ни разу стипендию в руках не держал. Но Юрка в дорогом костюме, с таким увесистым перстнем на пальце, что подумать жутко – сколько же эта дурацкая гайка стоит.

– А когда Алинка Гусева формулы на бедре написала, а Сан Саныч заметил, полез в горячке под юбку, потом опомнился, покраснел как рак и поставил ей четверку?

– Да Алинке и пятерку поставить можно было!

И снова все смеются, и она громче всех – девочка-куколка, белокурая Барби, чуть-чуть полнее в груди и бедрах, чем требовал евростандарт, но с тонкой талией, с изящными руками. Вокруг нее вечно суетились однокурсники. Училась Алинка так, что о ней легенды слагали. Ни у кого не хватило бы духу поставить ей заслуженную двойку. Мало того, говорили, что она могла после экзамена продать прямо в аудитории уже ненужный учебник обалдевшему преподавателю за три рубля. Или дать ему совершенно бесплатно. Мало ли что говорят… И сейчас она в порядке – дорогая одежда, свежий маникюр, гладкое ухоженное личико, блестящие волосы.

– Слышь, Говор, а чего ты «поплавок» нацепил?

Смех смолк, все смотрят с недоумением, ждут, что он ответит. А он и не знает, что отвечать. Действительно, зачем? Как тут объяснишь, если кому-то непонятно? Пять лет они стремились к этому заветному знаку, он как бы объединяет всех здесь собравшихся, к тому же он как прикрутил его на выпускном вечере, так и не снимал. Пиджак-то в шкафу провисел все десять лет.

– Я это… Так просто…

Однокурсники переглянулись, и во всех взглядах читалось одно и то же: «Как был лохом, так и остался!» И тут же переключили свое внимание на более интересные сюжеты.

– А помните, как Сурков на экзамен пьяным пришел?

Снова смеются однокашники, а Витька Сурков тоже смеется и поясняет:

– Кислов бутылку браги принес, а она вроде слабая, только потом ноги не идут.

Эта история всем известна уже десять лет, но веселит, как новая, а Кислов добавляет:

– Мы из складного стакана пили, а Витька говорит: что там за осадок? А это окурок размокший!

Стол весело хохочет. А Говоров слабо улыбается и думает, как надо было ответить про этот злосчастный значок, чтобы все посмеялись и не считали его лохом…

– Ладно, – строго говорит Серега Шеремет, он был курсовым старостой. – А кто чем занимается?

– Я – собой! – хохочет Алина, демонстрируя ослепительно белые зубы. – То салон, то солярий, то клубы… Некогда по сторонам посмотреть!

– Я дома сижу, веду хозяйство, – под требовательным взглядом старосты негромко говорит сидящая рядом Маринка Медведева. Она выглядит, как Алинкина мама: постаревшая, грузная, с темным тяжелым лицом и тусклым взглядом.

– А чего тогда ты на базаре мясо продавала? – развязно спрашивает Валерка Конь.

Маринка краснеет.

– Это меня соседка попросила. Ей привезли из деревни, а она заболела. Могло испортиться.

Ей явно неловко. И Виталику Егорову неловко – он вкалывает в строительной шарашке и иногда подбрасывает Говорову халтуру по электрике, Игнатьев трудится в шиномонтаже… А Валерка Конь с гордостью рассказал, что организовал фирму «челноков»: одни женщины привозили из Турции и Китая огромные сумки с дешевым ширпотребом, другие продавали их на местном вещевом рынке, а он снимал сливки.

– И деньги идут, и бабы при мне, – хохотал Конь, и смех его был похож на конское ржанье. – Как в рекламе: два удовольствия в одном флаконе!

Вдруг он перестал ржать и озабоченно свел брови.

– Кстати, а где Забор? Болтали, он теперь в Москве, владеет крупной фирмой…

– А я другое слышал, – солидным баритоном произнес Ванька Вельветов, и все стали внимательно его слушать. – Закрыли его. За рэкет.

– Вот оно как… Наверное, сначала фирма, а потом посадили, – кисло сказал Конь. – Так всегда бывает…

– Стоп, стоп, стоп! – Лешка Плугин хлопнул в ладоши. – Не туда поехали! Мы зачем собрались? Веселиться да о хорошем рассказывать. Вот Валюша, краса наша, чем занимается?

– В основном шопингом, – с достоинством сообщила Валька Шальнева.