Джихад по-Русски

За время сидения в плену Ваня по распоряжению Руслана написал еще шесть писем «домой». Ответа, сами понимаете, не было. Руслан, в отличие от своих многочисленных коллег-людокрадов, особой изощренностью не отличался: в порядке стимулирования Ваню пару раз лениво избил юный Мамад — младший брат Умаева, затем на три дня бросили в отдельный[24] зиндан и не давали хлеба и воды. Ничего отрезать не стали — жалко, видимо, было тратиться на видеозапись и посылку. И вообще на базе Руслана за те три месяца, что там сидел Ваня, совсем убили всего двоих пленников, а еще четверо умерли сами — от ран.

Одного забили насмерть за попытку удрать. Это было глупостью чистейшей воды, пленные, жалея бедолагу, задним числом пеняли убиенному:

— И куда собрался, идиот? Через всю Чечню по горам топать? Да в первом же селе повязали бы! А через Грузию — тем паче. Там у них везде свои…

Второго казнили показательно — надобность возникла. Ближе к окончанию Ваниного «срока» на базу привезли юного пленника гражданского обличья. Обитателей зинданов выгнали на пятачок, окружили кольцом охранников, кто-то из «духов» снимал действо на камеру.

Выбрали того самого десантника — Олега, которого взяли в плен при лихом налете ТВД на соседний перевал в начале месяца, — его полчок[25]

помер двумя неделями раньше от потери крови и отсутствия квалифицированной медпомощи.

Мальчишку гражданского усадили на задницу, так, чтобы он попал в кадр совместно с распростертым на снегу солдатом. Один из тех, кто привез нового пленника, произнес несколько фраз, адресуясь в камеру, затем сноровисто отрезал солдату голову своим ножом. Руслан — добрый дядя — после казни объяснил всем присутствующим, что солдату больно не было: гость резал быстро, хорошо, у него большой опыт в таких делах.

Мальчишка гражданский упал в обморок. Обитатели зинданов особых эмоций не проявляли. Когда тебя несколько месяцев кормят микроскопической порцией липкого черного хлеба, постоянно держат в сырой холодной яме, не дают мыться и оправляться по-человечески, ты очень быстро превращаешься в животное. Этакое слабое, грязное, завшивевшее, отупевшее вконец животное, которому на все плевать… Благополучное завершение плена Ваня наблюдал лишь единожды: когда отпустили солдата, сидевшего с ним в одном зиндане. Никаких церемоний не было: утром парня вытащили наверх и куда-то увели — не поймешь — то ли расстреливать, то ли работать. Потом обкурившийся шалы часовой, расчувствовавшись, сообщил — родственники выкупили, собрали-таки деньги…

В конце января базу посетил довольно одиозный пар-ниша ичкерского происхождения, известный не только на родине, но и за ее пределами. Звали парнишу Беслан Сатуев — как уже говорилось выше, чеченцы не страдают скромностью и считают необходимым, чтобы страна знала своих героев.

Беслан имел от роду что-то около сорока лет, хорошей статью похвастать не мог — худ был, жилист и некрасив узким ликом волосистым, что ваш лохматый желудь. Однако имел репутацию славного воина, мудрого и дерзкого стратега и большого затейника по части нетривиального расходования пленных.

Сатуев неоднократно бывал здесь и ранее — Руслан Умаев относился к гостю с каким-то мистическим обожанием, внимал с открытым ртом каждому его слову. Еще бы — такой большой человек, славный воин, знаменитость, можно сказать. Герой национальный, плоть от крайней плоти своего разбойного племени.

В это последнее посещение сначала все шло по отработанной программе — если смотреть из зиндана, с позиции восприятия событий Ваней. Рычание трех хороших двигателей, жирный запах шашлыка, острым ножом царапающий пустые желудки пленников, оживленный разговор обитателей лагеря — за время заточения многие арестанты с грехом пополам научились понимать по-чеченски: «…Беслан Сатуев приехал… Горный сокол… Гроза федералов…» и так далее. «Чтоб тебе в одночасье в Пропасть свалиться вместе со всеми твоими распрекрасными джипами!» — синхронно пожелали пленники посетителю и целиком сосредоточились на пагубном вдыхании аромата шашлыка.

Через небольшой промежуток времени, однако, в отработанном протоколе посещения случился сбой. В мирную тишину шашлычной благодати вдруг ворвался скандальный вопль какого-то дрянного мотора — явно не джипьего, — прущегося снизу из долины на перевал.

— «Таблетка», — компетентно сообщил связист Егор. — «УАЗ-452». Чего ей тут?

Вскоре стало ясно — чего. Подтарахтела «таблетка» к самому зиндану, заглушила двигун. А минут через пять люк в решетке зиндана отвалили и плеснули в черный зев норы ослепительным светом фонаря — дело вечерком было, как раз тьма сгустилась до антрацитовой концентрации.