Джихад-Такси 2008

Один живописный пейзаж за бортом плывущего по Москве-реке кабака сменялся другим, и уже от одних этих красот Гогричиани чувствовал себя в отличнейшем расположении духа.

Третью неделю подряд в столице стояла теплая солнечная погода, что бывало в это время года крайне редко, и Гурам не упустил возможности попасть на сезонное открытие плавучей ресторации «Викинг».

В легком светлом плаще, начищенных до блеска ботинках и с гладко выбритыми щеками абхаз производил впечатление особо преуспевающего столичного бизнесмена, и только смуглый цвет лица выдавал в нем человека восточных кровей. Под плащом у Гурама просматривался горчичного цвета пиджак, надетый поверх голубой водолазки, а из правого нагрудного кармана пижонски торчал белый шелковый платочек.

Сделав заказ, Гогричиани, вольготно развалившись на стуле, покуривал дорогую мальтийскую сигару и с наслаждением пускал вверх струйки дыма.

Сидящий напротив владельца подпольного таксопарка Даур выглядел куда скромнее. На управляющем была застегнутая под горло замшевая куртка, а на плечах лежал небольшой шарфик ручной вязки, захваченный Дауром еще из дома. Последнее, что сделала для него мать незадолго до своей болезни.

— Ну разве здесь плохо, да? — Гурам вдохнул полной грудью. — Посмотри, какая красота, дорогой! Водичка чистая, как слеза. А пейзажи! Ну разве ты можешь сказать, что это пейзажи конца марта, а? Май! Чистый май, да?

— Да, похоже, — скупо ответил Даур.

— А ты говорил! Любые дела лучше всего обсуждать, когда кругом гармония. Я не прав, да?

— Прав, Гурам.

Несмотря на прожитое в Москве время, Даур так и не сумел привыкнуть к местному колориту. Ему постоянно не хватало родных абхазских пейзажей. А вот Гурам, напротив, как это ни странно, чувствовал себя здесь как рыба в воде. Потому он и настоял на том, чтобы поехать на открытие «Викинга», когда управляющий сообщил ему, что есть серьезный разговор. Скрепя сердце Даур согласился.

— Ну так что у тебя там за дело, а? — Гогричиани погасил сигару и положил ее на краешек пепельницы. — Что-то серьезное, да? У нас какие-то проблемы, Даур?

— Нет. Никаких проблем нет, Гурам…

— Это хорошо. Очень хорошо. Не люблю проблем, да? Тем более сегодня. Такое настроение, слушай. У меня прямо птицы в душе поют. Давно такого не было…

Дауру казалось это странным, но вслух молодой человек предпочитал не высказываться. И держал собственное мнение при себе. Сам-то он после той злополучной истории в гараже ходил мрачнее тучи. А Гогричиани — нет. Его не беспокоило ни бегство дочери, ни пропажа денег. То есть беспокоило, конечно, и то и другое, но не до такой степени, чтобы рвать на себе волосы. Даур подозревал, что наличка в гараже — это было далеко не все, чем владел его земляк. Однако дочь… Даур не мог ни понять, ни принять беспечности Гурама по данному вопросу.

— Просто давно хотел поговорить с тобой, Гурам, — Даур огляделся по сторонам и, не обнаружив никого поблизости, тут же продолжил: — По делу. О том, чего я никак понять не могу, да?

— Что ты не можешь понять?

— Цифры. Я тут уже раз двадцать все пересчитывал, да? И все равно ничего понять не могу, Гурам. Тебе не кажется, что четыре с половиной тысячи ежедневной выручки, которую обязан сдавать водитель, — это слишком много? А?

— Почему много? — Гогричиани нахмурился.

Видно было, что ему не нравилась тема предстоящего разговора. Он понимал, что рано или поздно Даур ее должен был затронуть. Слишком уж дотошный земляк. И в принципе Гурам был готов к беседе. Но сегодня, учитывая то настроение, которое царило у него в душе… Что ж, похоже, что Даур решил окончательно и бесповоротно его испортить. Если уж начал говорить, то теперь не остановится.

— Потому что много, да? Я и сам «бомбил». Знаю, как это тяжело, Гурам.

— Но ведь зарабатывал эти деньги? — немедленно парировал Гурам.

— Зарабатывал, да…

— Ну, вот видишь.

— Э-э-э, что «видишь»? — с каждый секундой Даур распалялся все больше. — Я-то вижу. А ты видишь, Гурам? Я за эти деньги с утра до вечера, как ишак проклятый, вкалывал. Нет, хуже. Как это говорится?.. Как лошадь ломовая, да? И ничего не имел. Ни гроша, да? Будто ты сам не знаешь, Гурам!

— Ну, знаю, — неохотно признал Гогричиани. — Только ты своим трудом и заработал то положение, которое имеешь сейчас. Понимаешь, дорогой?

— Не за это я получил, — Даур покачал головой. — А за то, что за твои кровные под пули полез…

— Э-э-э, дорогой, — в последней попытке вернуть их беседе дружелюбный настрой Гурам шутливо закрыл лицо обеими руками. Ворот его плаща поднялся и теперь топорщился под подбородком. — Ты что, со мной поссориться хочешь? Ругаться будем, да? Как два барана упрямых, да?

— Не хочу я ругаться, — Даур заставил себя сбросить обороты. Ссориться с Гогричиани ему действительно было не с руки. Можно было и то, что имеешь, потерять. Молодой человек прекрасно сознавал это. — Я разобраться хочу, да?

— Зачем тебе это, Даур? Тебе сейчас что, плохо живется?