Джин с ЧАЭС

проникся важностью момента, а так же тем чудом, что снискало его на этой грешной земле, и

поспешно вызвал санитаров. Пока Тит вытаскивал через одного бесчувственные, через одного

тихо стонущие тела санитаров в коридор, некто представившийся Велесом так же вежливо всё с

той же улыбкой, шёлковым платочком стирал с казанков кровь и рассказывал о том, как всё тут

изменится уже очень скоро. И он не обманул – всё действительно изменилось. Из муниципального

бюджета, в бюджет больницы, потекли такие деньги, которые в муниципалитете быть могли только

в одном случае – чиновники прекратили воровать и работают только за одну зарплату. В такой

идиотизм не поверит и пьяная дева Мария. Так что, первое время, врач плохо спал, и ему было

реально страшно. Совсем плохо ему стало, когда муниципалитет, целиком за свой счёт, солидно

увеличил зарплаты не только врачей, но и простых медсестёр! Теперь санитарка-уборщица

получала, как главврач до появления в городе нового мэра. Врач перестал спать совсем. Его

мучили две страшные беды – страх и жадность. Страх, потому что он не понимал, что происходит

и почему. Жадность, потому что через больницу шли большие деньги, и казалось так легко

наложить на них лапу. Но он не накладывал – боялся. Как будто этого было мало! Но почти

каждый день к нему приезжал новый мэр. Он просто беседовал с врачом. Странно беседовал и

бедняга всё больше беспокоился – разговоры с этим человеком сильно утомляли, а иногда ставили

его в тупик. И он никак не понимал – зачем, чёрт возьми, нужны эти разговоры?! Всегда, этот

странный гость, был вежлив, обходителен и весьма разнообразно одевался. Как-то приехал в

галстуке и серых брюках. Кроме перечисленного, иконки на груди и ботинок, больше одежды на

мэре не было. Тогда-то главврач всё и понял – этот мэр был душевно больным человеком. Вот и

вся его загадка. А раз он псих, то…, но некоторое время врач решил выждать и не касаться чужих

денег текущих ему прямо в руки. И в последствии очень хвалил себя за такую осмотрительность.

Первым не удержалась от соблазна бухгалтер. Женщина преклонных лет, но ещё достаточно

красивая, для мужчин своего возраста, и чрезвычайно умная, хитрая женщина, ловко провернула

одну афёру, после которой исчезли весьма солидные суммы, выданные на освоение больницей. О

том, что финансовая афёра имела место быть, не смог бы узнать ни один проверяющий – Анна

Васильевна была достойной продолжательницей великого дела Остапа Бендера…

Её похоронили пышно, красиво и мэр лично присутствовал на похоронах и произнёс странную

речь. Она была полна недосказанных фраз и туманных намёков. Но зато стало ясно, зачем на

похороны были вызваны все (за исключением дежурных) сотрудники больницы. Им та речь в

основном была понятна. Одно только они так и не поняли – зачем полутени в его речи были? К

тому времени, даже бродячие собаки были в курсе, кто держит этот город и насколько крепко. Мэр

мог и открыто всем всё сказать. Да хоть по телевидению пообещать всех на куски порезать – никто

не посмел бы перечить.

Впрочем, так считали сотрудники. Конечно, не мог любой мэр любой полноты власти вести

себя уж слишком нагло – люди они же изначально добры и в душе полны любви и тепла - такие,

без проблем и на вилы поднять могут. Не со зла, конечно, просто за идею и из чувства

солидарности – все с вилами и я пойду! А чё? Образно, конечно, но гражданский бунт или

массовые беспорядки на улицах, для любого мэра плохо, а для Велеса они бы означали смерть.

Тех, кто не справлялся с обязанностями, из числа боссов увольняли. Нормативным актом об

увольнении чаще всего служила пуля, аккуратно помещённая в лоб уволенного сотрудника.

На следующий день мэр прибыл уже в компании другого мрачного и злобного лицом человека,

представил его, назвав Лешим, и завёл разговор о приобретении некоторых необходимых больнице

аппаратов. Будто и не случилось ничего. Единственным упоминанием об усопшей и её проступке,

был вопрос о новом, пока не нанятом бухгалтере и будет ли он такой же: “блядской крысой как

глубокоуважаемая Анна Васильевна?”.

60

С тех пор люд врачебный не пытался “крысятничать”. А вскоре поток финансовый начал

иссякать, больница достигла уровня Киевских учреждений, того же толка и остался только

жиденький ручеёк зарплатный, шедший из муниципалитета и дополнявшийся почти незаметной

струйкой денежной шедшей из госбюджета. Воровать стало, по большому счёту, просто нечего.

Так что теперь главный врач не ощутил особого страха. Ему было боязно, конечно, потому что

он решил, что прежний мэр, решил возобновить, однажды, неожиданно прерванные беседы. А это

значило, что врачу снова придётся слушать и говорить. Вновь опасаясь получить вывих мозга,

поспевая за странной логикой гостя и порой к теме разговора совсем не относящимися его