Джип из тыквы

– Этот, этот, – приговаривает Лариска, нацеливая палец на физиономию моего знакомого.

Лучше бы она его кирпичом приложила, ей-богу…

– Вот! Смотри сюда, это все его друзья на Фейсбуке! – Лариска открывает новый набор фотографий и передает мне планшет. – Может, и ты здесь есть? Или еще кто-то знакомый?

Я внимательно рассматриваю лица на снимках. Общительный парень, этот Макс Ребров! Триста с лишним человек в друзьях, толпа народу!

К сожалению, меня среди них нет.

– А жаль, – сокрушается Лариска. – Из профиля в соцсети мы бы о тебе все-все выяснили! Но хоть кого-то, кроме Макса, ты узнаешь?

– Вот, кажется, знакомое лицо, – указываю я на девушку.

И, чтобы скорее развеять свои сомнения, открываю ее страничку.

– Тамара Кондратьева! – обрадованно читает Лариска. – Так ты ее знаешь?

А я разочарована. Тамара Кондратьева – это медсестра из больницы!

– Симпатичная, и фигурка ничего, – не замечая моей реакции, оживленно комментирует Лариска. – Смотри, какая футболочка – от Шанель!

Я расстроена и тупо смотрю на розовую шанелевскую футболочку с таким же безразличием, с каким смотрела бы на серый ватник лесоруба.

– Со стразиками! – восхищается Лариска и максимально увеличивает фотографию.

И тут я замечаю: со стразиками и с алым пятнышком помады на вороте!

Что такое?!

Святой кутюр, да это же та самая футболка, что висит в шкафу у Макса!

Якобы моя!

Во мне просыпается живейший интерес:

– А ну-ка, давай еще снимки посмотрим, поглядим на другие наряды Тамары!

В отличие от меня (если верить Максу), медсестричка очень любит фотографироваться. Вскоре мы находим ее фото в голубых джинсах с вышивкой. Серо-синего трикотажного кардигана я, правда, не увидела, но два попадания из трех – это, по-моему, серьезно.

Значит, Макс и в этом мне соврал – никаких моих старых вещей у него не осталось, в шкафу под видом моих одежек висят поношенные тряпки медсестры Тамары.

«То-то она ревновала!» – подсказывает внутренний голос, и я вспоминаю: а ведь точно!

То ядовитое болотно-зеленое свечение – это же была ревность! И еще она мысленно назвала меня тупой страшилой!

Вот мерзавка.

И Макс мерзавец – притворялся влюбленным в меня, а сам завел шашни с медсестрицей.

– Ладно, с этим все понятно, – говорю я, закрывая для себя неприятную тему.

– Может, еще что-нибудь поищем? – предлагает Лариска.

Она расстроена тем, что не смогла мне помочь. Прямо синяя вся – в смысле, светится синим.

Хорошая девочка.

– Может, и поищем, – задумчиво тяну я. – Есть еще одно имя или фамилия…

Тугарин.

Отвратительный Валентин говорил омерзительному Максу: мол, Тугарин тебе вагон денег подбросит.

– Тугарин, – произношу я вслух. – Поищи, пожалуйста, Тугарина.

– Да я и так знаю: Тугарин-змей! – машет рукой Лариска. – Главный враг богатыря из мультика!

– А если не из мультика?

Лариска ныряет в Интернет, шустро находит с десяток Тугариных не-змеев и удивляется:

– Надо же, а это, оказывается, человеческая фамилия, и не такая уж редкая! Тебе какой Тугарин нужен?

– Богатый, – подумав, отвечаю я.

– Тогда этот! – через пару минут заключает мой интернет-эксперт. – Матвей Тугарин, владелец РТК. Он богаче всех, и не только среди Тугариных.

– РТК – это Российская Транспортная Компания? – уточняю я и не могу сдержать радости. – Вагоны! Точно! Это мой Тугарин!

– В каком смысле – твой? Он тебе кто? Родня?! – Лариска восторженно ахает. – Слу-у-ушай, Верка! А что, если ты его дочка? Принцесса транспортной империи! Может, папа Тугарин тебя потерял, а теперь ищет, вы воссоединитесь, и станешь ты богатой-пребогатой наследницей огромного состояния! Только обещай, что и тогда мы останемся подружками!

– Папа Тугарин? Папа Тугарин!

В словах Лариски кое-что есть. Валек ведь так и сказал Максу: папа Тугарин!

– Лар! А телефончик этого Тугарина ты мне не найдешь? Ты так хорошо разбираешься в Интернете, а там ведь все есть, – я с надеждой смотрю на подружку.

– Может, и найду, – обещает она, надуваясь от гордости. – Конечно, это дело трудное, но я постараюсь. Только попозже, сейчас мне надо бежать, я и так у тебя задержалась.

Моя сиделка уходит. Некоторое время я бесцельно слоняюсь из угла в угол, потом вспоминаю, что добрый доктор Иван Антонович велел мне разрабатывать ногу неторопливыми прогулками на свежем воздухе, и выхожу на променад.

Осенний лес нереально красив, и мне кажется, будто я прогуливаюсь в театральных декорациях. Мысли мои под стать обстановке: я думаю, а не могу ли я и вправду быть дочкой транспортного императора?

Когда Валентин в том разговоре с Максом назвал Тугарина папой, что он имел в виду? Папой кого? То есть чьим? Ведь безотносительно наличию отпрысков Папой называют только главу католической церкви, а это явно не из нашей оперы.

– О дочь моя! – пробую я голос на мотив Вагнера (в оригинале было «О лебедь мой!», так что мой текст ложится идеально). – Грустна ты и печа-а-альна!

Это не совсем правда, потому что сегодня я исполнена надежды и воодушевления. Папа Тугарин – это шикарная перспектива!

Хотя… Если он мой отец, почему вагона денег от него ждет Макс?