Джо Р. Лансдейл. Повести и рассказы.

У него был высокий, наводящий тоску голос. А на гитаре он играл так, что было сложно представить, как он умудрялся извлекать такие звуки.

— Ты привела меня сюда слушать музыку? — спросил я.

Алма Мэй покачала головой. Затем подняла иглу, остановила пластинку и вытащила ее. У нее была еще одна, в небольшой бумажной упаковке, она вставила ее и включила, опустив на нее иглу.

— А теперь послушай это.

По первым двум аккордам мне показалось, что это тоже был Тути, но затем музыка изменилась и стала такой странной, что волосы у меня на затылке встали дыбом. А когда Тути запел, дыбом встали еще и волосы на руках. В комнате стало душно, свет потускнел, а появившиеся из углов тени сели на диван рядом со мной. Я не шучу. Комната вдруг наполнилась ими, и я слышал что-то, напоминающее птицу, забившуюся под потолком, которая быстро и сильно махала крыльями, пытаясь найти выход.

Затем музыка снова изменилась, и у меня возникло ощущение, будто меня бросили на дно колодца, я долго-долго падал, а потом тени словно окутали меня в потоке грязной воды. В комнате пахло чем-то гнилым. Гитара звучала уже не как гитара, а голос Тути уже не был похож на голос. Казалось, кто-то водил лезвием по бетону, одновременно пытаясь петь йодлем с горлом, набитым стеклом. Внутри этой музыки что-то было, и оно хлюпало, срывалось, гудело и ревело. Что-то беспокойное, как змея в атласной перчатке.

— Выключи, — попросил я.

Но Алма Мэй уже выключила сама.

Она сказала:

— Дальше я никогда не слушала. Потом я всегда выключаю. Кажется, что чем дольше эта музыка играет, тем мощнее она становится. Я не хочу слушать остальное. Не уверена, что смогу это выдержать. Как такое возможно, Ричард? Как одни только звуки могут так действовать?

Честно говоря, я чувствовал себя очень вяло, будто только что отошел от сильного гриппа и меня сильно избили. Я спросил:

— Мощнее? Что ты имеешь в виду?

— А разве ты думаешь по-другому? Разве не так она звучит? Будто становится громче?

Я кивнул.

— Да уж.

— И комната…

— Ты про тени? — спросил я. — Разве мне не показалось?

— Нет, — ответила она. — Но каждый раз, когда я слушала это, немного отличался от предыдущего. Ноты становятся мрачнее, звучит гитара, а внутри меня будто что-то режут. Но это всегда случается по-разному и всегда глубже, чем раньше. Я не знаю, хорошо мне становится или плохо, но я точно что-то чувствую.

— Да, — согласился я, потому что мне нечего было больше сказать.

— Эту пластинку мне прислал Тути. К ней прилагалась записка. Там было написано: «Включай ее, когда это необходимо». Что это может значить?

— Не знаю, но прежде всего, я не могу понять, почему Тути отправил ее тебе. Зачем ему хотеть, чтобы ты слушала то, от чего тебе становится плохо… и как, черт возьми, он смог это сделать? То есть как он мог добиться такого звучания?

Алма Мэй покачала головой.

— Я не знаю. Когда-нибудь я проиграю ее до конца.

— Я бы не стал этого делать, — заметил я.

— Почему?

— Ты же сама слышала. Думаю, дальше будет только хуже. Я ничего не понимаю, но мне не нравится эта запись.

— Да уж, — согласилась она, убирая пластинку обратно в бумажный конверт. — Я знаю. Но это так странно. Никогда не слышала ничего подобного.

— А я больше и не хочу слышать ничего подобного. — Меня интересует то же, что и прежде. Зачем он послал тебе это дерьмо?

— Думаю, он гордится этой записью. Другой такой нет. Она… своеобразная.

— Пусть так, — сказал я. — Но что ты хочешь от меня?

— Чтобы ты нашел Тути.

— Зачем?

— Потому что мне кажется, с ним не все в порядке. Я думаю, ему нужна помощь. Я имею в виду, что эта… В общем, мне кажется, что он находится там, где ему не стоит быть.

— Но несмотря на это, ты хочешь проиграть эту пластинку до конца, — заметил я.

— Я знаю только, что она мне не нравится. Мне не нравится, что с этим связан Тути, и я не знаю почему. Ричард, я хочу, чтобы ты его нашел.

— Откуда пришла пластинка?

Она взяла конверт и принесла его мне. Я видел место, где должен был стоять штамп, но там не было ничего — только пластинка. Сама упаковка походила на оберточную бумагу, в которую заворачивают мясо. Она была заляпана.

Я сказал:

— Думаю, он заплатил какой-нибудь студии, чтобы записаться у них. Вопрос в том, какой именно? У тебя есть адрес, откуда пришла посылка?

— Есть, — она вышла и принесла мне большой конверт. — Посылка пришла в этом конверте.

Я посмотрел на надпись на лицевой стороне. Обратным адресом был указан отель «Чемпион». Алма Мэй показала мне записку. Это была дешевая бумажка, на которой было написано: «Отель «Чемпион»», и указаны адрес и номер телефона в Далласе. Бумага выцвела на солнце и выглядела очень старой.

— Я звонила в этот отель, — сказала Алма Мэй, — но они сказали, что ничего не знают о Тути. Они никогда о нем не слышали. Я могла бы поехать и проверить это сама, но… я немного боюсь. Кроме того, ты же знаешь, что у меня клиенты, а мне нужно платить за дом.

Мне не нравилось слушать об этом, учитывая, что я знал, о каких клиентах идет речь и каким образом она собирается зарабатывать эти деньги.

Я сказал:

— Ладно. Что мне сделать?

— Найди его.

— А что потом?