Джокер

"Напиши мне… напиши, пожалуйста, хотя бы два слова — Привет, Харли". Я положила сотовый на подушку, продолжая смотреть на зеленый кружочек, чувствуя, как по щекам текут слезы. Неужели он не понимает, что сделал со мной? Не понимает, как мне плохо без него? Или это пытка? Издевательство.

"Пытаюсь забыть тебя,

Но без тебя чувствую пустоту.

Не бросай меня здесь совсем одну.

Мне трудно дышать. 

Я бегу к тебе,

Кричу твое имя,

Я вижу ты там, очень далеко".

© "Еvаnеsсеnсе" — "Fаthеr аwау"

Может быть, он испугался… Смешно звучит по отношению к такому, как Джокер… но все же. С его недостатком он мог решить что угодно. Решить, что я передумаю, узреть в моем поведении какой-то только ему известный подтекст. Не знаю — придумать нам проблему из своей немоты.

Я должна найти его. Не может быть, чтоб человека не было на самом деле.

Все и всегда оставляют следы. Даже незначительные, легкие, незаметные, но оставляют.

Утром меня позвали в районное отделение полиции. Выдернули из постели, зареванную, телефонным звонком. Мужской голос вежливо поинтересовался не разбудил ли меня, а потом представился, как Кирилл Алексеевич Трефилов — следователь областной прокуратуры, и попросил приехать на беседу по поводу новых фактов по убийству Нины.

Когда зашла в кабинет то в глаза сразу бросилась его чашка с броской надписью и легким дымком сверху, окурки в толстой, стеклянной пепельнице. Он вежливо поздоровался, я так же вежливо ответила. Уверена, что он такой весь учтивый, потому что знает, чья я дочь и сестра, иначе они обычно разговаривают совсем в другой форме.

Как же надоело это откровенное подхалимство, заискивание.

— Мирослава Лазаревна, возможно, я задам вам те же вопросы, которые задавал мой коллега, но мне нужно уточнить некоторые детали, и для полной картины нужна информация от вас.

Я не смотрела на него. Знала, что мои красные глаза с синяками и бледное, опухшее лицо и так вызывают нездоровое любопытство. Будь я обычной свидетельницей, никого бы это не волновало, но я дочь Лазаря Белозерова, а, значит, меня будут рассматривать, как под микроскопом.

— Задавайте любые вопросы.

— Мы недавно попросили родителей Нины предоставить нам ее ноутбук снова. Тщательно изучив его, мы пришли к выводу, что многие файлы в нем стерты. Вам может быть известно, что именно могло послужить причиной удаления целых папок с фотографиями, архивов переписок с мессенджеров?

— Нет. В последнее время Нина отдалилась от меня.

— Почему? Вы поссорились?

— Нет, мы никогда не ссорились… просто она отдалилась. Так бывает.

— Бывает. Не спорю. И все же, может быть, вам известно, что Нина проводила очень много времени в интернете? Мы зафиксировали ее следы на тематических сайтах БДСМ, на сайтах виртуального секса онлайн и тому подобных ресурсов. Вам что-то об этом известно?

— Нет… мы не обсуждали ее сексуальную жизнь настолько подробно.

— Да, ладно… Зачем вы мне лжете, Мирослава… разве девушки не обсуждают своих парней? У кого длиннее, у кого короче…

Я вскинула голову. Неожиданно. Какая наглая фамильярность. Что он себе позволяет?

— Даже если и обсуждают, вас это не касается. Никого не касается. Зачем вы меня позвали? Какие факты вам стали известны?

— Значит-таки, да, обсуждали. — он проигнорировал мой последний вопрос, — А она не рассказывала вам, что незадолго до своей смерти с кем-то познакомилась? Или встречается?

— Она часто с кем-то знакомилась, но вряд ли встречалась.

— С таких вот… эммм… интернет — ресурсов? — легкое осуждение в голосе. Даже презрение. Вот как относятся к идиоткам, вроде меня и Нины. Я и сама раньше так же относилась. Посмотрела Трефилову в глаза и отчеканила:

— Да.

— А она рассказывала вам о них? Меня интересуют ее последние знакомства.

— Почему вы спрашиваете об этом? Я не хочу обсуждать личную жизнь Нины даже с вами. Вы все равно не нашли психопата, который это сделал. Притом ваши люди сказали мне, что это был незнакомый ей человек, промышляющий кражами гаджетов и личных драгоценностей. Скорее всего, наркоман. И Нину он убил лишь потому, что она подняла шум или сопротивлялась.

— Мы нашли ее смартфон и драгоценности.

— Неужели нашли? — я удивленно приподняла брови с таким же презрением, с каким он задал свой вопрос минуту назад.

— Да. Их принесла одна бомжиха-алкоголичка в пункт приема золота и продала за копейки. Как вы понимаете, на убийцу она мало похожа, да, и вряд ли занимается скупкой краденого. Она утверждает, что нашла все это добро возле мусорки в нескольких кварталах от места преступления, и, вы знаете, — я склонен ей верить.

Я смотрела на следователя и чувствовала, как начинает пульсировать в висках.

— И что это значит? — хотя я уже и сама догадывалась.