Джокер и Палач

Оставалось предполагать, что нелепый камень (да и не камень вовсе, как это обнаружилось при внимательном его осмотре) привез сюда и выгрузил поближе ко входу в «вигвам» мой напарник — сэр Джонатан Стрит. Привез, да и позабыл об этом пустяке. Это было для него, в общем-то, характерно. Хотя... Хотя уже несколько минут спустя после того, как я подошел к находке, я понял, что это конечно же не был просто камень».

* * *

Шишел отвлекся и воззрился на шкаф, в котором был заперт Джокер. Да уж, конечно, «просто камнем» это назвать было нельзя. Он удержал себя от попытки заглянуть в шкаф. Его, конечно, мучило любопытство. Во что бы еще могло преобразиться за это время его странное приобретение? И на какие еще вопросы может оно дать ответ? Впрочем, многолетний опыт подсказывал Шишелу, что излишнее любопытство к предметам Магии — штука предосудительная. Предосудительная и часто чреватая далеко идущими последствиями.

Поэтому он не стал тревожить своего таинственного гостя и снова перевел взгляд на дисплей своего компа.

* * *

Фландерс вел свой рассказ дальше:

«Вы знаете, — уведомил я за ужином достопочтенного сэра, — эта статуя, которую вы привезли, достаточно интересна. Совсем не похожа на обычные изделия Предтеч.

— Статуя? — озадаченно уставился на меня он, утирая с бороды соевый соус. — Это вы про ту, которая “Венера— не Венера...”?

— Нет-нет! — возразил я. — Та “статуэтка”, которую вы в прошлом году нашли в развалинах Седой башни — это, скорее всего, не изваяние, а просто кусок скалы, которому природные силы придали довольно любопытную форму. Но она решительно не имеет отношения к археологии. Сейчас я ее храню просто в качестве забавного пресс-папье...

— Тогда о чем же вы? — поразился мой напарник. У него даже вилка с насаженным на нее куском тушенки застыла в воздухе не донесенная до рта. Я пожал плечами:

— А вы не считаете статуей тот предмет, что вы оставили у Рыжего камня?

— Какой такой предмет?

Недоумение сэра Стрита было глубоким и, вне всякого сомнения, неподдельным.

— Этакий сатир, — пояснил я. — Точнее, изваяние чего-то, что подходит под образ сатира, выполненное из металла и камня. Несомненно, искусственное изделие. Вы, наверное, позабыли об этой находке...

— Черта с два я забыл бы о такой штуке! — возмутился сэр Стрит. — Я еще не склеротик! — Он вытер губы, бросил салфетку на стол и стал подниматься из-за стола. — Если эта штука появилась здесь сама собой, то это неспроста. Нужно быстрее осмотреть ее. Пока она так же вот, сама собой, не пропала. Надевайте скафандр. А то стемнеет...

Сэр Стрит совершенно позабыл о том, что световые сутки Скимитары были много короче принятых за стандарт суток Земли. А внутренние световые сутки “вигвама” были настроены именно на стандартную смену дня и ночи. То, что мы сейчас заканчивали ужин, вовсе не означало, что за стенами купола наступали янтарно-коричневые сумерки мертвой планеты загадок. В то время, когда мы готовились отойти ко сну, снаружи царило медово-желтое утро.

Я напомнил сэру об этом обстоятельстве и предложил спокойно покончить с тушенкой и не забыть про кофе с крекерами. А уж потом заняться обследованием странного “гостя”. Но на то Джонатан Стрит и был исследователем-энтузиастом, что, загораясь очередной раз своим хобби, он забывал о своих повседневных жизненных интересах. Обычно же он, большой любитель поесть, не дурак выпить и выкурить хорошую сигару или затянуться любимой трубочкой, вырезанной из “каменного дерева”, радостям жизни был не чужд. Впрочем, почему я пишу “был”? Ведь мне достаточно потянуться к трубке телефона, чтобы услышать его хрипловатый голос».

Шишел печально вздохнул и продолжил чтение.

«Все это получало полную отставку, как только дело доходило до предмета его страсти. Если в поле зрения объявлялось нечто новенькое в области Магии Предтеч, сэра Джонатана словно подменяли. Он готов был сутками не вылезать из раскопа (и из провонявшего потом скафандра). Его не интересовала пища, наспех поглощаемая в короткие минуты отдыха в загерметизированном вездеходе, как правило наспех же и разогретая. А то и не разогретая вовсе. Он становился равнодушен к куреву, которое в этих условиях было вообще невозможно. И уж тем более его не интересовали прочие радости жизни, которые в экспедиционной жизни напрочь отсутствовали. Даже без своего любимого бренди, произведенного его собственной винокурней, он обходился без труда.

Поэтому я со вздохом отставил в сторону свою почти уже опустошенную тарелку, залпом проглотил кофе (незабываемо отвратительный) и последовал за сэром в пред-переходную камеру — напяливать скафандр.

... Да, безусловно, это было творение существ, причем существ вполне разумных. И существа эти — если, конечно, одно из них было воплощено в нашей находке, — были в чем-то сродни homo sapiens. Только вот оставалось непонятным: в какой степени у скульптора, породившего сей шедевр, развито чувство юмора — с одной стороны, и реалистический подход к изображаемому предмету — с другой.