Джокер и Палач

Для такого перемещения у него были свои причины. Он наконец-то смог дотянуться до прилепленного под сиденьем «жучка». «Жучок», оформленный под невинный комок засохшей жвачки, ничем не выдавал себя — ничего не излучал, а только заносил в память каждый звук, раздававшийся в помещении. Сейчас дешевенькая память его уже была близка к переполнению. Чувырла без особых усилий снял устройство, определил его в карман и заменил новым. Все это прошло совершенно незамеченным: «зоологи» были заняты сбором купюр с пыльного ковра.

— Ну вы, я вижу, сильно заняты, ребята, — сохраняя обиженный тон, пробормотал гость, поднимаясь с дивана. — Я тогда пошел...

— Да, лучше заходи как-нибудь в другой раз, — виновато пробормотал Мутти, пытаясь бейсбольной битой извлечь забившуюся под шкаф золотистую бумажку. — Ты уж не обижайся...

Каблуки Чувырлы торопливо зацокали вниз по лестнице.

— Я буду не я, — буркнул Коста, прислушиваясь — хлопнула ли входная дверь, — если подлюка не утащил с собой пару сотенных...

* * *

— Твой пропуск, парень! — с ленцой окликнул Гринни мордоворот на входе.

Конечно, бизнес Секача был «священной коровой», неприкосновенной в общем-то для людей Закона. Представить себе налет Городской Стражи на игорный зал Чоп-хауса мог только человек, одаренный большой фантазией и начисто лишенный чувства юмора. Если уж и было от кого ждать подвоха, так только от кого-либо из партнеров и конкурентов Гордона, чего-то с ним не поделивших, или от какого-то закусившего вдруг удила Ордена.

Так или иначе, несмотря на очевидную безнаказанность Секача — хотя бы внешнюю, — тот тщательно соблюдал конспирацию.

Входили игроки и приглашенные зрители исключительно с черного хода, оставив свои роскошные кары на стоянках не ближе чем за квартал от Чоп-хауса. Желающих поставить свои магические монеты на того или иного игрока или на самого себя было гораздо больше, чем мог за раз вместить скромный игровой зал. Поэтому в зал (по очереди, расписанной на полгода вперед) допускались только сами игроки или лица, сподобившиеся предъявить записку, собственноручно написанную Секачом и им же подписанную. Эти автографы тут же на входе и забирали даже у самых важных персон. Во избежание повторного использования

— Я в списке, — коротко бросил Гринни.

— Я знаю парня в лицо, — буркнул второй охранник и заглянул в список. — Монеты с тобой?

Гринни молча предъявил кожаный кисет.

— Записано: «Ставка за четверых», — констатировал охранник. Он пересчитал монеты. — Двенадцать. Проходи!

Следующая пара охранников — в коридоре — обыскала его. Один — вручную, другой — с помощью хитроумного детектора. Третья пара стражей — уже на входе собственно в зал — оставалась совершенно равнодушна. Что входило в функции этих двоих, Гринни не знал.

Зал был убран строго — никаких вульгарных «магических» росписей, никаких атрибутов дешевой кунсткамеры. Только массивный стол для Игры посередине, тяжелые дубовые стулья для шести игроков вокруг. Помост для судей, точнее — скамья на возвышении на три-четыре персоны, отгороженная от зала трибуной-барьером. И в три яруса скамьи для зрителей вдоль стен. Не больше чем на две дюжины мест. Толчея недопустима. Если вы не входили в число личных друзей Секача, то место на такой — не слишком комфортабельной — лавке обошлось бы вам в стоимость неплохого автомобиля. Правда, колу, виски и соленые орешки подали бы вам совершенно бесплатно.

Секач сидел во главе стола. Пока что всего лишь как Хозяин Игры и почетный зритель. Его партия всегда бывала последней. Провожала игроков к столу и рассаживала их по местам модератор Игры — седая как лунь и сухая, как демон пустыни Азазель, Тася Млинская. Ужасная тетка, связываться с которой побаивался и сам Секач.

Гринни досталось место прямо под трибуной судей и напротив Секача. Не самая лучшая позиция. Но спорить не приходилось. Трое игроков, пришедших раньше, уже заняли свои места и тихо сидели, приглядываясь друг к другу. Лишь один из них, Везунчик Тони, явно выделывался на публику. Разминал пальцы с помощью хитроумных упражнений, со значением елозил задом по стулу, бросал то на кого-нибудь из сидящих за столом, то в зал исполненные таинственного смысла взгляды, давая понять, что он на короткой ноге со многими из пришедших поглазеть на Игру богатеев.

«Он вылетит из Игры первым, — отрешенно подумал Гринни. — От силы — вторым. Как эта “дешевая повидла” вообще сюда просочилась?»

Тася провела к столу последних двух игроков и окинула взглядом зал.

Все поняли, что отсчет времени уже пошел.

Последние зрители расселись по местам. Игрокам подали тоник. Везунчик попросил заменить пойло на виски. Ему принесли.

Гонг!

Один удар — предупреждение. Тишина.

* * *

— Напоминаю! — каркающим голосом провозгласила Тася. — Игра идет в три раунда. — В каждом раунде: ставки, розыгрыш костей, размен костей, бросок. Двое выбывают после первого раунда и оставляют ставку в Игре. Двое — точно на тех же условиях — выбывают во втором. Оставшиеся двое могут поделить выигрыш и закончить Игру.