Джон Леннон

В последние апрельские выходные британская пресса объявила, что «Битлз» собрались провести двенадцатидневные каникулы на Канарах. Джон Леннон сделал вид, что отправляется вместе со всеми, и даже объяснил, что они берут с собой гитары. «Кто знает, – сказал он, – вдруг эти канарейки захотят посвинговать!» 28 апреля Пол, Джордж и Ринго высадились в Тенерифе, в то время как Джон отправился с Брайеном в Барселону, где каждый вечер, сидя на террасе открытого кафе, они предавались странной игре. «Джон показывал Брайену какого-нибудь прохожего, а Брайен объяснял, что его привлекает или что ему не нравится в этом мужчине», – рассказывает Питер Браун. Джон очень увлекся этим занятием. Ему казалось, что при помощи Брайена он чувствовал то же, что чувствует писатель, создавая образы героев своих произведений.

Однако вскоре Джон перестал быть просто наблюдателем. «Брайен твердо решил перейти к делу, – рассказал он позднее Питу Шоттону. – Он буквально преследовал меня, и однажды вечером мне это надоело. Я спустил штаны и сказал ему: „Ну ладно, давай, трахни меня, если тебе уж так этого хочется“. Но не это его интересовало, Брайен просто хотел меня потрогать. И я позволил ему себя поласкать... Ну и что с того? Несчастный мужик, ему и так приходится не сладко. Что тут особенного? Ведь он не виноват в том, что уродился педрилой».

Гуманист Джон Леннон, щедро предлагавший свое тело отчаявшемуся мужчине... Трогательная картина, однако не очень правдоподобная. Гораздо более убедительным звучит то, что спустя много лет он рассказал Аллену Кляйну. «То была единственная возможность оказывать влияние на человека, от которого зависела и наша карьера, и наша жизнь». Это больше похоже на правду, ибо их отношения не ограничились единственным сексуальным опытом в Испании. Связь продолжалась до самой смерти Брайена, превратившись в отношения порабощения, где Джон играл роль абсолютного и жестокого хозяина, а Брайен – покорного раба. Что же касается того, что в действительности произошло между ними в Испании, то Брайен говорил Питеру Брауну, что именно там началась их гомосексуальная связь. Разумеется, Леннон не мог позволить себе признать, что у него были такого рода интимные отношения – в этом случае ему был обеспечен ярлык извращенца. Более того, первый же человек, который вскоре имел неосторожность намекнуть Джону на итоги той поездки в обществе Брайена, чуть было не поплатился за это жизнью.

18 июня Полу исполнился двадцать один год. По этому случаю он собрал весь цвет ливерпульского рока и пригласил группу «Шэдоуз». Стараясь скрыться от любопытных фанов, которые взяли в осаду дом Маккартни, он организовал прием в доме у своей тети Джин в Хьютоне. В саду установили навес, под которым возвышался огромный фигурный торт, алкоголь лился рекой, и в скором времени вся компания пребывала в веселом настроении. Вся, за исключением Леннона. Он появился вместе с Синтией, которую представлял как свою «подружку». Но стоило ему выпить, как он стал прилюдно осыпать Синтию саркастическими замечаниями и вскоре довел до слез.

Когда объявился Пит Шотгон, он обнаружил Джона угрюмо забившимся в угол и не выпускавшим из рук стакан со скотчем, разбавленным кока-колой. «Ну что за хренотень, Пит! – закричал Джон, посветлев лицом. – Давай пошлем к черту всех этих придурков! Пойдем-ка лучше выпьем!»

Шоттон отошел от Джона, направляясь в туалет, но в этот момент к Леннону приблизился Боб Вулер и спросил: «Ну и как прошел медовый месяц, Джон?» Джон воспринял это, как намек на поездку в Испанию. Вне себя от ярости, он сжал кулаки и с размаху заехал маленькому диск-жокею прямо в нос. Затем Джон подобрал кем-то забытую в саду лопату и принялся дубасить ею Вулера изо всех сил. Так продолжалось до тех пор, пока он не сообразил, что убьет его. Сделав над собой гигантское усилие, Джон остановился. В тот же миг на него навалились гости Пола. А несколько минут спустя Вулера со сломанным носом, треснутым шейным позвонком и тремя сломанными ребрами увезла «скорая». Леннон отделался переломом пальца.

Но просто избить кого-то ему было мало. Теперь ему понадобилась девчонка. Он поймал первую же, которая проходила мимо, и принялся ее тискать. «Отвали, Джон», – попытался встрять Билли Дж. Крамер, новый подопечный Брайена. Джон повернулся к девушке и сказал ей что-то очень оскорбительное. Затем презрительно усмехнулся: «Ты просто ничтожество, Крамер. Здесь только мы – короли!»

Когда Шоттон вернулся к гостям, он застал Джона «сидящим на полу и обхватившим руками голову, как если бы он хотел укрыться от угрожающих взглядов, устремленных на него со всех сторон. „Ну что же я наделал?“ – всхлипывал он». Тем не менее вся эта история не помешала ему в тот же вечер, только чуть позднее, предложить Шоттону поменяться на ночь женами.