Джон Рональд Руэл Толкин. Письма

Воскресенье: 3 июня….. Одна из причин этого второго затянувшегося промежутка со времен среды состоит в том, что, поскольку с письменными я разобрался, а экзаменационные работы еще не пришли, я пытаюсь перепечатать хотя бы несколько глав, чтобы дубликаты отослать тебе. Уже закончил две. Поначалу мне пришлось тяжко: я ведь очень давно не печатал. Помимо этого, о себе написать почти что и нечего….. Приска с мамой пошли смотреть Анну Ниггл в «Эмме» по роману Джейн Остин; остались очень довольны. Я прошелся с ними до дома: сам-то я пообедал в Пембруке. Обед не то чтобы удался. Теперь, когда армии приближаются к Риму, от вульгарных комментариев престарелых глупцов просто душа разрывается. Нынешнее положение дел угнетает меня все больше и больше. Гадаю про себя, суждено ли тебе снова услышать слова Папы. Кстати (уже в связи с совсем другим эпизодом): оцени, сколь в ходу такт и учтивость в моем распрекрасном колледже. Во второй вторник триместра я пригласил на обед Райса-Оксли. Только что объявили о результатах выборов на должность ректора Линкольна: колледж избрал К. Марри, молодого казначея-шотландца, ответственного за этот кошмар на Терл-Стрит[160]

. Самоочевидным (и, как мне казалось, самым подходящим) кандидатом был В. Дж. Брук (цензор Св. Екат.[161]

); баллотировался также и Ханбери[162]

. Глава колледжа, сидевший рядом со мною, громко объявил: «Слава Богу, что в ректоры не выбрали какого-нибудь там паписта: для колледжа это просто катастрофа, иначе и не скажешь!» «Как вы правы, — подхватил доктор Рамзден, — катастрофа и есть». Мой гость оглянулся на меня, улыбнулся и прошептал: «Образцы учтивости и такта!»….

Твой родной и любимый папа.

073 Из письма к Кристоферу Толкину 10 июня 1944 (FS 30)

Написано четыре дня спустя после того, как войска антифашистской коалиции вторглись в Нормандию.

Вчера за чаем получил твое авиаписьмо…..В этой части мира много чего происходит. Но в подробности вдаваться не буду: ты, вне всякого сомнения, узнаешь те же новости, что и мы, и ничуть не позже нас; а если бы кто и знал что-либо сверх этого, так упоминать о том было бы «неосмотрительно». К слову сказать, я-то ничего не знаю. Слава Богу, нынче вечером вроде бы слегка прояснилось. Ветер улегся, потеплело, проглянуло солнышко и кое-где — синее небо. Сдается мне, погода — явление первостепенной важности…..

Последний раз брался за перо 6 июня, вдень «D». Вер. печатал не покладая рук. Что до остального, помню лишь унылый обед в Пембруке в четверг; с него отправился в Модлин, где собрались Льюисы, Ч. Уильямс и Эдисон (автор «Уробороса»)[163]

. С 9 до 12:30-чтение. Длинная глава от Капитана[164]

, главным образом о системе правления при ancien regime во Франции, что в его изложении вышло весьма занимательно (хотя и очень длинно); затем — новая глава из незаконченного романа Эдисона[165]

, ничуть не менее сильного и притом написанного превосходным языком, затем — я и К. С. Л. Весьма приятно; но в разгар экзаменов и войн воспринимается уже не так легко, как прежде, — тем более что встал я в 5 утра (или в 7 утра БДЛВ), чтобы успеть на мессу в Корпус-Кристи…..

Утром…. занимался экзаменами; во второй половине дня — собрание в Родс-Хаус по поводу учреждения местного Христианского Совета….. Был

074 Из письма к Стэнли Анвину 29 июня 1944

22 июня Анвин написал письмо, вложив в конверт «очередной чек на внушительную сумму» авторских отчислений с продаж «Хоббита», и сообщил Толкину, что его сын Рейнер сейчас в Оксфорде и изучает английский в числе прочих морских кадетов: «На следующей неделе он в увольнении, но когда он вернется, мне бы очень хотелось, чтобы вы повидались».

Сперва о Рейнере. Ваши новости меня одновременно обрадовали и огорчили. Обрадовали — поскольку представился шанс с ним повидаться. Надеюсь, обойдется он со мной отнюдь не как с профессором и, как только вернется, просто сообщит мне, где и когда нам встретиться: можно ли мне заявиться к нему на квартиру или он сам не прочь заглянуть ко мне в любое удобное время и попить чайку (жиденького) у нас в саду (весьма неопрятном). А огорчен я, поскольку даже подумать страшно: этот кошмар затянулся настолько, что поглотил и его тоже. Моего младшенького (тоже из Тринити) похитили в июле прошлого года — в самый разгар перепечатки и переработки продолжения к «Хоббиту», он как раз рисовал чудесную карту, — и теперь он невесть в какой дали и очень несчастен, в Оранжевой провинции[166]

; тот факт, что это — моя родина, с тамошним краем его вроде бы нисколько не примиряет. Второй мой сын, весьма пострадавший в боях солдат, сейчас в Тринити, пытается позаниматься хоть сколько-то и восстановить хотя бы тень былого здоровья[167]

…