Джони, оу-е! Или назад в СССР

Все эти песни мне сыграть и спеть, было как два пальца об асфальт. Я даже мог гимн СССР сыграть на электрогитаре в разных стилях и под него бы, прости господи, люди вприсядку пошли бы плясать. Бас-гитарист тоже наковыряет свою партию к любой песне кое-как двигаясь по тональности. Про ударника, вообще говорить не стоит. В общем, новая концепция нашего репертуара определилась.

— А в ходе выступления ведь можно и похулиганить, — мысленно усмехнулся я. — Приучая публику, так сказать, к новому звучанию русских песен.

— Всё понятно, товарищи. Разрешите приступить к работе над ошибками?

Секретари снова переглянулись.

— Смотри, как излагает⁈ — кивнув головой на меня, заметил первый секретарь райкома. — Да ему прямая дорога в секретари школьной пионерской организации, а потом в комсомол.

— И критику от вышестоящих организаций воспринимает правильно, — поддержал третий секретарь. — Я бы даже сказал, — самокритичен.

Я молчал, не давая повод для «инсинуаций».

— Ладно-ладно! Мы шутим, — сказал первый секретарь райкома. — Не каждый день встречаешься с ребёнком, который ведёт себя с первым секретарём райкома КПСС, как с равным. Мой бы Ванька тут бекал и мекал, а мы с тобой просто разговариваем. Это, поверь, для нас очень необычный, э-э-э, день. И мы, надо признать, несколько растеряны. Да, Игорь Иванович?

— А то…

— Мы не станем торопиться с назначениями на руководящие посты! Прояви себя в деле, которое ты сам на себя взвалил. Очень ответственное, замечу, дело. Но теперь ты ещё и от райкома партии действуешь. И не зазнайся, смотри.

— Точно! Что он там про «звездец» гениям говорил?

Я покраснел.

— Всё-всё! — жестом успокоил меня первый секретарь. — И с учителями помягче. Наслышаны мы о твоих обращениях в РОНО. А знаешь, как им трудно с вами?

— Знаю! А знаете, как нам трудно с ними?

Первый удивлённо вскинул брови и рассмеялся.

— Вот, упорный какой. Стойкий оловянный солдатик.

— И эта его стойкость, Юрий Иванович, доказывает, что по музыкальной проблеме он с нами согласился, поняв своё заблуждение. Иначе, полагаю, мы бы сломали об него зубы.

— Или палку, — подумал я.

* * *

Сидя в чёрной райкомовской «Волге», нёсшей меня домой сквозь рой снежинок, я вдруг услышал в голове симфоническую тему «Если у вас нету тёти»: «трым тым тырым тым тым тырым» и представил себя героем кинофильма «С лёгким паром!», которого машина везёт из аэропорта в новый мир. Не в его, а в чужой новый мир.

— Похоже, — подумал я. — Но он хоть в своем времени очутился и в своём теле. Да и не пьяный я. В здравом, как говорится, уме и трезвой памяти. Интересно, что у меня получится с новогодним вечером? А может бросить всё? Пусть сами выбирают из новых песен идеологически верные и играют! Может ну её нафиг эту музыку? С ней столько геморроя будет… Это играй, это не играй, тут рыбу заворачивали… Не дадут же! А так… Сам на сам… Наваяю себе аппаратуры, сделаю домашнюю студию звукозаписи. И буду себе наяривать, записывать и продавать. Можно с цыганами свои записи за рубеж отправить. Переписать «Скорпионс» и выпустить «там» грампластинку. Только хрен кто купит. Ни одна студия без разрешения комитета не возьмётся издавать пластинку, даже если это будут золотые хиты. Нет. Правильно сказал «первый», сам сбил их с курса, а теперь в кусты. Дал им хлебы и рыб, и всё? Сама-сама-сама??? Как-то пошло это! Ладно! Допинаю мячик до конца игры и там думать буду. Андрюхе машинку сделать обещал… Но с этим проще. А ведь Андрюша придёт сегодня ко мне. Обязательно придет. И придёт перед репетицией. Да-а-а… Вот с ним и поговорим. Трезво, как говорится, обсудим. О! Надо к чаю что=нибудь прикупить. Благо, хлебный под боком…

* * *

— Ты понял? — спросил первый третьего.

— Что именно, Юрий Иванович?

— Мальчика этого ты понял? Я нет! Это не мальчик!

— А кто? — удивился третий.

— Кто угодно, но это не мальчик. Надо отдать его на обследование. Придумай какую-нибудь диспансеризацию в школе. Или у самбистов, боксеров… Игорь! Где угодно! Но этого… Этого надо проверить. Ему не двенадцать.

— РОНО собирало анкету три месяца назад и в рамках, так сказать, они поводили негласный опрос учеников. Я взял у них. Там есть интересный факт. Мальчик чуть не утонул. Некоторое время не дышал. Возможно, у него присутствует частичное нарушение мозговой деятельности.

— Это, — первый показал пальцем на входную дверь, — нарушение мозговой деятельности? Товарищи тоже собрали кое-какую информацию. Он у них на контроле, ты в курсе?

— В курсе, — вздохнул третий. — И про информацию в курсе. Серьёзные машинки он собирает.

— Причём, как написано в справке, архитектура отлична от существующих сборок, как у нас, так и за рубежом. Его сборкам нет аналогов, Игорь.

— Пришелец он, что ли? — хмыкнув, выдал предположение третий.

— Вот я и говорю — диспансеризация.

— Может ему несчастный случай «на производстве» организовать и в больницу на обследование положить?

Первый дёрнулся, глянул на третьего искоса, поморщился.