Джордано Бруно

Корабли Дрейка были готовы к отплытию. Что он мешкает? Сидней горячо убеждал его выходить в море. Но Дрейк не торопился поднимать паруса. Второй посланец королевы был важной персоной. Новое письмо вручил Сиднею пэр Англии. Филипп должен выбирать – милость или опала. Ему запрещено присоединяться к Дрейку, он назначается в Нидерланды, комендантом Флиссингенга Давно бы так!

Вернувшись ко двору, Сидней не особенно кривил душой, когда уверял, что вовсе и не думал отправляться в Америку.

В нарядном доме с французскими лилиями на фасаде царила необычайная суета. Новый посол уже прибыл, и Мовиссьер собирался в дорогу. Прошел год с того дня, когда он получил повеление сложить полномочия. Приказ по его просьбе был отсрочен, но сохранял силу.

Мовиссьер покидал Англию с тяжелым чувством. Раньше он надеялся, что до своего отъезда увидит Марию Стюарт на свободе, и жестоко ошибся. У Елизаветы на уме было иное. Она нашла-таки верный путь утвердить свое господство над Шотландией: соблазнила Якова обещаниями поддержки и ежегодной субсидией. Генрих III, напуганный успехом ее происков, спохватился, но было уже поздно. Вскоре стало известно, что Яков заключил с Елизаветой союз. Обе стороны обязались держаться протестантской веры и помогать друг другу против вторжений иноземцев. Французскому влиянию в Шотландии был нанесен смертельный удар. Мария, преданная сыном, оставалась в заточении. Уолсингем и его подручные плели хитрые интриги, чтобы окончательно ее погубить. То и дело арестовывали людей по обвинению в заговорах, которые якобы составлялись по наущению Марии.

Последнее, что Мовиссьер сделал для пленницы, – добился от Елизаветы согласия на перевод ее в другой замок. Мария давно болела и жаловалась на сквозняки и сырость: вещи в комнатах за несколько дней покрываются плесенью. Королева уступила просьбе Мовиссьера, но от такой уступчивости становилось невесело: одновременно пленнице запретили всякую переписку с французским посольством.

У Мовиссьера от забот голова шла кругом. И не только потому, что переезд на родину был сопряжен с большими трудностями. Его осаждали кредиторы. Хотя ему и удалось частично разделаться с долгами, в коих он завяз из ревности по службе, финансовые дела его были плачевны. Он уполномочил Флорио, который остался в посольстве, улаживать претензии. Бруно уезжал вместе с Мовиссьером. Дворецкий с помощником, погрузив на корабль весь багаж, отплыли первыми.

Глава тринадцатая Сильные страсти и слабый король

Едва высадившись в Кале, Мовиссьер узнал тяжкую весть. Корабль со всем имуществом бесследно исчез. Его, вероятно, захватили пираты. Потерять имущества больше чем на двадцать тысяч экю, потерять самые дорогие вещи, в том числе и столовое серебро, подаренное Елизаветой! Мовиссьер был безутешен, он считал себя окончательно разоренным. Деньги, ссуженные Марии Стюарт, пропали, а остальное стало добычей пиратов. Какова участь дворецкого? Прикончили его морские разбойники? Или он сам, паче чаяния, был в доле с грабителями? В волнении Мовиссьер наспех написал Флорио о постигшей его беде и просил принять необходимые меры, чтобы разыскать похищенное.

До Парижа добрались с трудом. В письме к одному из друзей Мовиссьер жаловался: они-де похожи на нищих ирландских беженцев, бродящих с детьми по дорогам. Хотя Флорио и добился от Уолсингема, что тот поставил на ноги своих сыщиков и они нашли подарок королевы с частью вещей, положения это существенно не поправило. Мовиссьеру не на что было содержать дом. Семью он собирался отправить к отцу жены. Бруно не мог больше рассчитывать на его поддержку и снял комнату на полюбившейся ему прежде улочке по соседству с Коллеж де Камбре. Первое время было особенно тяжело, мучило безденежье: своего нехитрого скарба, платья и, главное, книг он тоже лишился.

Бруно не оставлял мысли, что в Париже, проповедуя ноланскую философию, он даст основательный бой перипатетикам и покажет ложность их воззрений на природу. Чтобы подготовить почву для такого выступления, Джордано счел необходимым объективно и тщательно изложить взгляды Аристотеля. Кто сможет упрекнуть его в поверхностном знании Стагирита, если он, оставаясь верным своей страсти к мнемоническим аллегориям, представит мысли Аристотеля в виде стройной системы образов, удобных для запоминания? Бруно написал и выпустил в свет книгу: «Аристотелева физика в пятнадцати образах». Тетия означала материю, Аполлон – форму, Минерва – начало и т. д.