Джозеф Антон

Две тысячи демонстрантов — для Пакистана это ничто. Да любому самому никудышному политикану стоит пальцами щелкнуть — и на улицы выйдет гораздо больше народу. Что для штурма американского культурного центра удалось собрать всего пару тысяч «фундаменталистов» — это был в некотором роде хороший признак, свидетельство того, что страсти еще по-настоящему не разгорелись. В тот день премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто не было в стране, она улетела с государственным визитом в Китай. Ходили слухи, что на самом деле беспорядки у культурного центра были устроены, чтобы осложнить жизнь ее правительству. Религиозные экстремисты давно подозревали премьера в равнодушии к вере и ждали случая ее подставить. Это был не последний раз, когда «Шайтанские аяты» использовались в политических играх, к которым ни прямого, ни косвенного отношения не имели.

В охраняющих культурный центр полицейских летели камни и куски кирпича, из толпы выкрикивали про американских собак и про

повесить Салмана Рушди. Ни то ни другое не объясняет поведения полиции, которая открыла огонь по демонстрантам, но не смогла предотвратить их проникновения на территорию охраняемого объекта. В момент, когда был ранен первый человек, история приняла принципиально новый оборот. В ход пошли автоматы и помповые ружья, противостояние продолжалось три часа, но, несмотря на огневую мощь обороняющихся, несколько человек забрались на крышу здания, а перед ним тем временем жгли американский флаг, чучела абстрактного янки и конкретного зловредного писателя. В любой другой день он с удовольствием вообразил бы себе фабрику, выпускающую те тысячи американских флагов, которые ежегодно сжигаются по всему миру. Но в тот день было бы дико думать о пустяках. И на то была одна причина.

В беспорядках погибли пять человек.

Рушди, ты труп

, скандировала толпа, и тут ему впервые пришло в голову, что, может быть, эти люди и правы. Насилие породило насилие. Назавтра беспорядки вспыхнули в Кашмире — в дорогом его сердцу Кашмире, на родине его семьи, — и в ходе их погиб еще один человек.

Ибо кровь за кровь[67], подумал он.

В комнате, куда почти не проникает свет, лежит смертельно больной старец. Рядом сын, он рассказывает старцу, что в Индии и Пакистане убивают мусульман. И виной тому одна книга, говорит сын старику, книга, в которой хулится ислам.

Несколько часов спустя сын заявляется в студию иранского телевидения, у него с собой документ. Обычно фетва — постановление духовного авторитета — бывает оформлена по правилам, с подписями и печатями, а здесь — просто страничка с машинописным текстом. Официального документа, если даже таковой существовал, никто никогда не видел, но сын смертельно больного старца настаивает: такова воля его отца. Спорить с ним никто не берется. Страничку вручают ведущему новостей, и он зачитывает ее в эфире.

Весь мир отмечает День святого Валентина.

III. Год Зеро

Фамилия сотрудника Особого отдела была Уилсон, фамилия сотрудника разведывательной службы — Уилтон, и оба откликались на имя Уилл. Уилл Уилсон и Уилл Уилтон — словно пара комиков в мюзик-холле, только вот день не очень-то располагал к смеху. Они сообщили, что, поскольку угроза ему оценивается как чрезвычайно серьезная — «уровень два», то есть его положение считается в целом более опасным, нежели чье бы то ни было в стране, за исключением разве что королевы, — и исходит от иностранной державы, он имеет право на защиту со стороны британского государства. Защита была официально предложена ему — и принята. Ему будут приданы два телохранители, два шофера и две машины. Вторая машина — на случай, если первая выйдет из строя. Его проинформировали, что из-за необычности задания и непредсказуемости сопряженного с ним риска все, кто будет его защищать, — добровольцы. Никто из них не будет исполнять эту работу против своего желания. Ему представили первую пару телохранителей — их звали Стэнли Долл и Бен Уинтерс. Стэнли слыл одним из лучших теннисистов во всей полиции. Бенни, один немногих чернокожих сотрудников Особого отдела, был одет в шикарную куртку из дубленой кожи. Оба — потрясающе красивые парни, и, конечно, при оружии. В Особом служили лучшие из лучших, элита лондонской полиции, настоящие Джеймсы Бонды. Он никогда раньше не сводил знакомство с теми, у кого была лицензия на убийство, — а теперь Стэн и Бенни имели лицензию на убийство ради его безопасности.