Джозеф Антон

Они были спортивные, красивые ребята и нравились девушкам. Многие из них завязали теплые отношения с женщинами из издательского мира, с которыми им довелось познакомиться благодаря ему. Особенно отличалась по женской части одна пара — Роб и Эрни, большие сердцееды. У другого охранника завязался роман с няней, работавшей у его друзей, а потом он ее бросил и разбил ей сердце. Для множества из них внебрачные связи были делом обычным, секретность работы обеспечивала отличное прикрытие. Золотоволосый малый по имени Сэмми оказался самым настоящим двоеженцем, причем обеих жен он называл одним и тем же ласковым прозвищем, и детей, которые родились от него у каждой, тоже звали одинаково. Он прокололся из-за больших долгов: содержать две семьи на заработок полицейского было невозможно. Интересные ребята!

Дев Стоунхауз и в самом деле оказался человеком пьющим, и в конце концов его исключили из команды: он накачался в пабе и повел себя неосторожно, чем заработал ссылку «в Сибирь» — то есть в аэропорт Хитроу. Двое других решили побыть «адвокатами дьявола» и, встав на сторону мусульман, принялись напирать на «уважение к чувствам верующих», но сослуживцы мягко и тактично их отвлекли.

Один своевольный телохранитель вздумал обращаться с ним не как с «клиентом», а скорее как с заключенным, и он этому воспротивился. И еще был Зигфрид, британец немецкого происхождения, на вид настоящий танк; однажды, когда он попросил вывести его на прогулку в парк, Зигфрид встал перед ним в воинственную позу и заявил, что он подвергает команду риску. Он увидел, как руки Зигфрида сжимаются в кулаки, но не уступил и смотрел на него в упор, пока охранник не опустил глаза. Зигфрида увели, и больше он не возвращался. Страх порой заставляет хороших людей вести себя нехорошо.

Вот, собственно, и все проблемы, какие у него были с охраной. Много лет спустя недружелюбно настроенный шофер Рон Эванс, уволенный из полиции за растрату казенных денег, стал распространять о нем в одном британском таблоиде махровую ложь; он заявил, помимо прочего, что охранники относились к этому «клиенту» с такой неприязнью, что запирали его в чулане, а сами отправлялись в паб выпить. Как только эти откровения были опубликованы, к нему обратились несколько членов его былых команд. Кроме лжи как таковой, сотрудников Особого отдела возмутило нежелание начальства Скотленд-Ярда его защитить, а сильней всего, пожалуй, — нарушение уволенным шофером принятого в отделе кодекса молчания, в чем-то похожего на сицилийскую омерту

. Они гордились тем, что никто в отделе не допускал никаких утечек в прессу, не подбрасывал никаких сплетен, уток и сенсации — В отличие, говорили многие из них, от болтунов из (отдельного) подразделения охраны королевской семьи, — и теперь по этой гордости был нанесен неприятный удар. Многие из них говорили ему, что готовы свидетельствовать в суде в его защиту. Когда шофер извинился в Высоком суде и признался, что лгал, участники его былых команд восприняли это с торжеством и послал человеку, к которому они якобы питали неприязнь, электронные письма с поздравлениями.

Шофер был не единственным, кто лгал. Пожалуй, самое несправедливое из клеветнических утверждений о нем состояло в том, что он якобы «не выражал благодарности» за все, что для него делалось. Так создавался образ «высокомерного», «неприятного» человека, который тщательно конструировала немалая часть британской таблоидной прессы, чтобы унизить его в глазах общества и подорвать доверие ко всему, что он говорит. На самом же деле он, конечно, был благодарен, он испытывал благодарность каждый день все эти девять лет и много раз говорил это тем, кто готов был слушать. Люди, которые охраняли его и стали его друзьями, и те из его друзей, что «входили в ближний круг», — все они знали правду.

По телевизору показывали документальный фильм о Рональде Рейгане, он сидел со своими охранниками и смотрел, как Джон Хинкли-младший стреляет в президента. «Обратите внимание на службу безопасности, — сказал ему Стэн. — Все на правильных местах. Каждый на своем. Реакция у всех великолепная. Никто не оплошал. Все сработали на самом высоком уровне. А президент все-таки ранен». Самая опасная зона, которую никогда нельзя считать стопроцентно чистой, — между выходом из здания и дверью машины. «Израильтянин, — сказал Бенни, имея в виду посла, — вот кто знает что к чему. Голову вниз — и бежать». В этой-то зоне Хинкли и совершил покушение на президента. Но в словах Стэна и Бенни содержалась и более общая истина. Самые лучшие телохранители Соединенных Штатов, все чрезвычайно опытные и отлично вооруженные, сделали все от них зависящее — и тем не менее преступник смог поразить цель. И не какую-нибудь, а президента страны. Абсолютной безопасности не существует в природе. Есть только различные степени опасности. Ему придется с этим смириться.