Джуд незаметный

Джуд вернулся в Мелчестер, так как город этот имел то сомнительное преимущество, что находился всего в двенадцати с половиною милях от места, где поселилась Сью. Сначала, чтобы быть поближе к ней, он вообще не хотел перебираться на юг, но Кристминстер стал ему невыносим, к тому же незначительное расстояние между Шестоном и Мелчестером сулило ему торжество победы над лукавым в близком бою — победы, какой намеренна искали пастыри и девственницы эпохи ранней церкви, когда, презрев трусливое бегство от соблазна, безнаказанно делили одну спальню. Только Джуду почему-то не вспомнилось лаконичное утверждение историка, что при подобных обстоятельствах "оскорбленная природа иногда силой отстаивала свои права".

Сознавая, что в последнее время его целеустремленность и преданность делу подвергались серьезном испытаниям, Джуд с лихорадочным отчаяньем вернулся к своим богословским занятиям. Душу его смущала любовь к Сью, но еще больший грех виделся ему в том, что он провел двенадцать часов с Арабеллой, хотя она лишь позднее призналась ему в том, что завела себе мужа в Сиднее. Он искренне верил, что поборол в себе тягу к вину; впрочем, верно и то, что он никогда не пил ради удовольствия, а лишь от нестерпимой душевной муки. И все же он с грустью сознавал, что страстность его натуры не позволит ему стать хорошим священником; оставалось уповать на одно — что в постоянной внутренней борьбе между плотью и духом победа не всегда будет за первой.

Кроме чтения богословских книг, он пристрастился еще к церковной музыке и, расширив свои скудные познания в нотной, грамоте, научился сносно петь по нотам. Милях в двух от Мелчестера была реставрированная деревенская церковь, Джуд ставил в ней когда-то новые колонны и капители и по этому случаю знал органиста. В результате этого знакомства его приняли в хор петь басовые партии.

Каждое воскресенье он дважды отправлялся в эту церковь, а иногда ходил туда и в будни. Как-то вечером на страстной неделе хор собрался на спевку, чтобы разучить к пасхе новый гимн, написанный, как ему сказали, одним уэссекским композитором. Музыка гимна была удивительно волнующей. По мере того как они повторяли, его снова, и снова, музыка все больше захватывала Джуда и в конце концов привела в сильнейшее душевное волнение.

После репетиции он подошел к органисту с расспросами. Партитура гимна была написана от руки, сверху стояло имя композитора и название — "У подножия креста".

— Да, — ответил ему органист, — он из здешних мест. По профессии музыкант, живет в Кеннетбридже, по дороге отсюда в Кристминстер. Викарий его знает. Он рос и воспитывался в кристминстерских традициях, этим и объясняются достоинства гимна. Кажется, он играет там в большой церкви и руководит церковным хором. Временами он бывает в Мелчестере, как-то он даже добивался места органиста в соборе, когда была вакансия. На пасху его гимн будет исполняться повсюду.

По дороге домой, напевая мотив гимна, Джуд размышлял о его создателе и причинах, побудивших композитора написать его. Как тонко должен чувствовать этот человек! Хорошо бы познакомиться с ним сейчас, когда сам он, Джуд, истерзан историей со Сью и Арабеллой и когда совесть его смущена ложностью собственного положения. "Вот он бы понял, как мне трудно!" — думал порывистый Джуд. Если и есть на свете человек, которому можно поверить свои невзгоды, так это именно автор гимна, ибо он, наверное, изведал и муки и волнения, и тоску.

Короче говоря, как ни худо обстояло у него со временем и деньгами, Джуд Фаули, словно ребенок, каким он, собственно, и был, решил отправиться в ближайшее воскресенье в Кеннетбридж и в назначенный день выехал туда чуть свет, так как до города надо было добираться с несколькими пересадками. К полудню он прибыл на место и, перейдя мост, очутился в причудливом старинном городе, там он спросил, где живет композитор.

Ему описали красный кирпичный дом, он увидит его, пройдя чуть дальше вперед. И добавили, что хозяин всего пять минут, как прошел по улице.

— В какую сторону? — поспешно спросил Джуд.

— Из церкви прямо домой.

Джуд пошел быстрее и вскоре увидел впереди человека в черном сюртуке и черной фетровой шляпе с опущенными полями. Джуд прибавил шагу. "Алчущая душа в погоне за сытой! — думал он. — Я непременно должен говорить с этим человеком!"

Однако ему не удалось нагнать композитора на улице; тот вошел в дом, и тут возник вопрос, подходящее ли сейчас время для визита. Как бы там ни было Джуд решил нанести визит немедленно, раз уж он приехал сюда, так как обратный путь слишком долог и ждать до вечера он не мог. Композитор, наверное, великодушный человек и простит ему такое отступление от приличий, а может, и окажется добрым советчиком в трудном случае, когда запретная земная страсть коварно проникла в сердце через врата, раскрытые для религии.

Итак, Джуд позвонил, его впустили.