Джунгли во дворе

А в конце лета в кустарнике, окружающем Сказочную поляну, мы стали однажды свидетелями драмы, разыгравшейся на паутине крестовика. Поистине каждый крестовик — индивидуальность! Обитателя Сказочной поляны я назвал Белесым Разбойником за бледный сероватый рисунок и таинственную силу, заключенную в этом длинноногом существе. Точнее, конечно, будет назвать его Белесой Разбойницей, потому что, как вы помните, крестовики, сидящие в центре паутины, — самки. Белесая Разбойница напомнила мне страшного гигантского паука из старого фильма «Багдадский вор». Тот паук охранял пещеру, где хранился Всевидящий глаз…

В сети Белесой Разбойницы, расположенной у входа на Сказочную поляну, запуталась молодая сильная стрекоза красного цвета. Эта стрекоза так и называется — кроваво-красная. Я уже не раз пытался сфотографировать ее, но не получалось никак, очень уж она чутка. И вот недоглядела… Я обнаружил их, когда сопротивление пленницы уже было сломлено и, бессильно изогнувшись, она повисла на паутине, подставив Белесой Разбойнице свою ничем не защищенную шею.

Больше часа я сгибался у паутины, пытаясь как можно ярче запечатлеть трагедию, а Вика исправно подсвечивала ее участников маленьким зеркальцем. Крепка, должно быть, сеть Белесой и сильна же она сама, коли не побоялась выскочить из укрытия, когда сеть затряслась с небывалой силой! Теперь паучиха нависла сверху над изогнувшейся стрекозой, широко разметав по паутине длинные полосатые лапы, впившись в шею жертвы, и восемь маленьких черных глаз Белесой Разбойницы торжествующе сверкали от солнечных бликов, посылаемых зеркальцем…

На Сказочной поляне я фотографировал кузнечиков и кобылок, а также крошечных светло-зеленых цикадок с радужными отблесками на сложенных домиком крыльях. Очень уж они мелки — четыре-пять миллиметров; техника не позволила сфотографировать их как следует, а жаль, потому что цикадка похожа на быстроходный скуттер с двумя зелеными фарами. Эти многочисленные, встречающиеся повсеместно в траве подвижные прыгающие существа — близкие родственницы известных певуний, однако цикадки в отличие от цикад безголосы.

Нашу соседку Варвару Петровну Вика звала Козьей бабушкой. Мы брали у нее козье молоко, и она частенько заходила к нам в гости в сарайчик и, сидя на сосновой колоде, которая служила стулом, внимательно и почему-то с жалостью глядя на нас своими светло-голубыми глазами, рассказывала что-нибудь поучительное из своей жизни. Сначала она попросила сфотографировать ее с козами, потом просто в цветах. На маленьком участке рядом с козьим сарайчиком росли великолепные махровые маки, я ждал в маках, а Варвара Петровна пошла переодеваться. И — о, чудо! — вместо Козьей бабушки на дорожке, ведущей к макам, вдруг показалась нарядная дама в пестром крепдешиновом платье и шляпке с полями. Даже лицо у Варвары Петровны преобразилось, куда-то пропали морщины…

Запомнилось, как Варвара Петровна ловила огромных черных жуков-усачей, летающих со страшным жужжанием в июньские вечера. Когда я сказал ей, что вот беда, никак не могу поймать жука, чтобы сфотографировать, она заговорщически подмигнула и сказала, что сегодня же к вечеру жуки будут. И вот в поздних сумерках со стороны козьего сарайчика раздался пронзительный крик: «Банку, скорее банку, ой, вцепился!» Она поймала грозного кусачего усача голой рукой и мужественно терпела до тех пор, пока я не принес банку. Вскоре в банке их сидело уже несколько, дожидаясь утра и солнца, необходимого для фотографии. А утром в банке корчились инвалиды. За ночь они жестоко погрызли друг друга… На грустные философские размышления наталкивал вид жуков: в поисках выхода из стеклянной тюрьмы они не нашли ничего лучшего, как ссориться и сводить личные счеты. А ведь после фотографирования я собирался их выпустить…

Лето в разгаре, и в лесу на полянах — пестрый, яркий ковер цветущего разнотравья: лилово-желтая двухцветная иван-да-марья; элегантные розовые гвоздички, странно робкие и ненавязчивые, «не от мира сего» в этой вульгарноватой настойчивой пестроте; крупные лиловые колокольчики, пронизанные солнцем, отчего трехусые сахарно-белые пестики внутри их как бы светятся…

Да, вот где особенно много цветов — на Укромной поляне. Вполне справедливо также будет назвать эту полянку Уютной, потому что, маленькая, ровная, круглая, поросшая цветами, скрытая от посторонних глаз чащей леса, она вполне отвечает такому эпитету. За весь день тут, как правило, не появлялось ни одного человека.