Джузеппе Гарибальди

Земля. Земля, о близости которой Джузеппе Гарибальди, средиземноморскому моряку, говорит длинная полоса зыби, высота и пенистые гребни огромных океанских волн, а затем, когда берег близок, пряный запах, изменившийся цвет воды Атлантики, трава и стволы деревьев, унесенные приливом и плавающие на поверхности, лесные птицы, кортеж которых сопровождает корабль, и, наконец, постепенно выступающие из туманной дымки сахарные головы Рио-де-Жанейро, покрытые буйной растительностью. Бухта соответствует громадности Нового Света — таким Гарибальди и рисовал его себе в воображении в долгие дни и ночи плавания, длившегося много недель. Пейзаж похож на видение, но его величие и красота поразили Гарибальди, как и прием, оказанный ему итальянцами Рио.

Несколько человек, представлявших колонию эмигрантов, членов «Джовине Италия», встречали в порту того, о чьем приезде Мадзини сообщал им во многих письмах.

Годом ранее, вскоре после попытки февральского восстания, «Генуэзцы», корабль, на который в Генуе были переведены Гарибальди и Мутру, останавливался в Рио-де-Жанейро. Сардинские моряки рассказали о провале предприятия Гарибальди и о расследовании, проводившемся среди экипажей эскадры. Смертный приговор был равен возведению в дворянство. Приезда того, кого пьемонтское правосудие отметило как одного из лучших, ждали с нетерпением. И, кроме того, даже если «Нотонье» пришел из Марселя, а не из Италии, Европа для изгнанников, оказавшихся на краю света, уже была родиной. Они ждали новостей, рассказов, встречи с кем-нибудь, кто одним своим присутствием оживит воспоминания.

Среди тех, кто встречал Гарибальди, было много итальянцев, вынужденных бежать с полуострова из-за своего участия в революционном движении. Одни были связаны с событиями 1821 года, другие — 1831-го или 1834-го. Большинство принадлежало к интеллигенции, так как «Джовине Италия» вербовала своих членов в основном из среды зажиточной буржуазии, высокообразованной и пришедшей к осознанному выбору бунта. Например, Луиджи Россети, студент факультета права из Генуи, который одним из первых поздравил его на пристани с приездом. «Россети, которого я никогда не видел, — напишет Гарибальди, — но которого узнал бы в любой толпе благодаря чувству взаимной симпатии… Мы обменялись взглядами — и все было сказано… Улыбка, рукопожатие — и мы стали братьями на всю жизнь».

Так Гарибальди, едва успев приехать, открыл для себя преданную дружбу, знакомую тем, кого связывают изгнание и общность политических убеждений. Она открыла ему двери итальянского землячества Рио-де-Жанейро.

Рио, столица Бразилии, был в то время одним из красивейших городов Американского континента. Слева от порта, где стояли, тесно прижавшись одно к другому, десятки судов, с парусами всех цветов, на многие километры тянулись сады. Справа возвышался форт Санта-Крус. На набережных, окаймленных белоснежными домами, — тень и прохлада. Вдоль широких проспектов, бегущих мимо площадей, украшенных фонтанами, — аллеи деревьев. Фасады многих домов — из белого гранита.

Город выглядит богатым. Итальянцы там заняты в основном торговлей. Умелые работники, умные, разбогатев, они создают литературные салоны, издают газеты. Их объединяет патриотизм; над крышами домов, в которых они живут, развевается флаг — зелено-бело-красный — символ будущего итальянского единства.

Посол Пьемонта, граф Пальма ди Боргофранко, сколько бы ни протестовал, ничего не может поделать с этой свободой, которую позволяют себе эмигранты. Он шлет в Турин донесение за донесением, сообщает имена. Он дал знать о том, что Гарибальди высадился, его псевдоним — Борель, и «не нашел ничего лучше, чтобы отличиться сразу же по прибытии в Рио, как написать памфлет против короля».

Позже, когда Гарибальди причалил к берегу — в конце 1835-го или в начале января 1836 года, — дипломат сообщает 26 марта 1836 года: «В заливе Рио появились под флагом республики (зелено-бело-красный) два новых судна рядом с бригом «Нуова Италия». Речь идет о судах «Нуова Эуропа» и «Мадзини». Они продолжают, проходя мимо судов Его Королевского Величества Сардинии, выкрикивать оскорбления, сопровождая их разными жестами, выражающими презрение. Правительству Бразилии уже был выражен протест, но снова обращаться с выражением протеста не имеет смысла, так как оно немедленно попадет в газеты, что нам может только принести вред… Я взял бы на себя смелость сделать следующее предложение: пользуясь добрым расположением двух капитанов нашего торгового флота, вызвавшихся это сделать, тайно вооружить их и положить конец этим провокациям. Для этого нужна лицензия, которую можно легко получить в Америке, и таким образом освободить нашу навигацию от страха, вызванного этим новым видом пиратства».

Эти донесения свидетельствуют об обстановке, сложившейся к тому времени, когда высадился Гарибальди и поддержанию которой он способствовал, так как сразу же по приезде занялся политической деятельностью, завязал переписку с Мадзини и предложил ему вооружить судно для корсарской войны во имя Итальянской республики.