Дзинрикися

Вадик. Гоняете меня туда-сюда! Ещё немного, и я покрою расстояние от Москвы до Пекина. Дай и мне пивка глотнуть.

Саша протянул бутылку.

Саша. Допей.

Вадик. Привет тебе.

Саша. От кого?

Вадик. От твоей.

Саша. Уточни.

Вадик. Привет от той и от другой. Ты почему Аньку отпустил? Она приехала к Пушкину, ну и, конечно, они с Ленкой сцепились.

Саша. Как сцепились?! Они знают друг о друге?!

Вадик. Знают. Ты должен был её к колесу привязать – но удержать!

Саша. Они встретились! Это конец! Я потерял всё – работу, женщину… жизнь!..

Вадик. Не паникуй. У нас удивительные девчонки! Александр Сергеевич там до сих пор балдеет.

Саша. Что было дальше? Они встретились, и что?

Вадик. Анюта подошла – тоже крепенькая такая, просто будь здоров!.. Кулачки сжала – так за себя готова была постоять!

Саша. О Боже! Бедная Анька!.. Несчастная…

Вадик. Кто «несчастная»? Да ты представить не можешь, как они собачились! Я даже подумать боюсь, чтобы бы там было, если бы на моём месте оказался ты. Тебя бы они разорвали к чёрту.

Саша.

О чём они говорили? Как?

Вадик. Говорили не по-французски и, представь себе, говорили не о тебе. И не умирай раньше времени. Слушай и запоминай. Я сказал Аньке, что у меня свидание с любимой девушкой Леной. Так что с Анькой у тебя теперь алиби как грязи. Я ей успел впечатать в мозг: Лена – моя девушка. Ты молиться должен на меня!

Саша. Где она?

Вадик. Кто?

Саша. Анна.

Вадик. Анька в соплях уехала в лес. И так несколько раз повторила, чтобы я передал кому надо: в лес, в лес… А-у! Ты меня слышишь? Анька уехала в лес, в лагерь.

Саша. Мне надо немедленно ехать к ней. Я должен всё ей сам рассказать без посредников. Я поехал к ней!

Вадик. Подожди, подожди…

Саша. Пусти, я поехал к Аньке!

Вадик. Успеешь. Не торопись. Приедешь ночью, напугаешь… потом покажешь, как ты её любишь… Она успокоится… Не торопись.

Саша. Это я сам решу, торопиться мне или нет. Я больше не нуждаюсь в твоей помощи! Меня не надо консультировать, пиарить, делать из меня дебила!..

Вадик. Теперь я прошу тебя как друга! Помоги мне.

Саша. Ни о чём меня больше не проси. Я следовал твоим советам, выполнял все твои требования – и что в результате?! Анна плачет в лесу, я тут раздаю пиво…

Вадик. Дурак! Я поехал снял все твои проблемы. Теперь я тебя прошу: помоги мне. Эта Лена – просто перл, высший пилотаж!.. А ты что-то невнятное мычал про такую девку!.. Это такой дивный образец! Я даже не знаю, с каким её растением можно сравнить… Это редис! Крепкая такая, тугая… О-о! Это такой редис!.. Но должен тебе сказать из собственного опыта – от этих редисок потом тоска берёт за горло так, что у пацанов кадыки хрустят… Нет, она не редис… Она – луковица! Снимаешь с неё шелуху и плачешь, снимаешь и плачешь… Что делать, если такая экономика! Отцы! Я теперь не отступлю. Отцы, трепещите! Вы будете мне платить контрибуцию, за то что выбросили меня из жизни! (Памятнику.) Вот он, Грибоедов, парадоксальный русский мир! Мы якшались с такими, как её отец, – пусть издалека. На всех корпоративах они нам говорили: мы одна семья, – но к дому своему и на пушечный выстрел не подпускали. Они вытягивали из нас последние интеллектуальные жилы, но дочерей держали в Лондоне, от нас подальше. И вот мы его дочку снимаем на улице и папе прямо в самое сердце забиваем кол! Стройте заборы, отцы, нанимайте дубов в охрану – не спасти вам денежки! Мы возьмём у вас и ваших дочерей, и ваши деньги! Всех девок они в Лондон не вывезут! А надо будет, мы и в Лондоне их достанем!

Саша. Я не понимаю, ты, как всегда, юродствуешь или говоришь серьёзно?

Вадик. Очень серьёзно! Мне это стало интересно. Девка чумовая! Она мне понравилась. По-настоящему. А если ещё кинуть в огонь любви папу!.. Ты что! На этих дровах такое можно наварить! Этот проект меня увлекает как пиар-менеджера. Какие, кстати, у моего тестя заводы, не уточнишь?

Саша.

Наверно, большие.

Вадик. Поехали. Моя там ждёт. И оттуда ты сразу на вокзал.

Саша. Она – твоя?

Вадик. Ленка? А чья? Или у тебя на неё виды?

Саша. Она уже твоя!.. Да, у них это быстро… Хорошо, что ты хочешь от меня?

Вадик. Я тебя довезу до памятника Пушкину, покажу ей и всё.

Саша. Этот памятник Пушкину сегодня меня уже достал! Слушай, он был провидцем, этот Пушкин: к нему никак «не зарастёт народная тропа».

Вадик. Очень хорошо, ты можешь поговаривать об этом с самим Александром Сергеевичем… Лена – она честная девка, мне она не верит – нормальная реакция! Она хочет услышать тебя. Я её понимаю. Это не по-человечески – как-то по-собачьи получается: думала, у неё один кобелёк, а оказалось два.

Саша. Всё! Всё! Я не хочу о ней слышать больше. «Кобельки», «сучка»!..

Вадик. Она не сучка! Не надо так говорить о ней!

Саша. Кого ты защищаешь, её или свой домик под Парижем?