Дзюсан. Академия-фантом

В тягучем тембре ее голоса, уже не такого сладкого, как раньше, послышалась улыбка. Она снова щипнула струну, и новое лезвие резануло Кимуру по рукам и ногам, приковывая к стене. Он открыл глаза, всматриваясь перед собой, но только отблеск струн и шелка выдавал ее присутствие. Тонкая, словно волос, нить впивалась в шею, вынуждая мужчину задирать голову выше, но он уже чувствовал, как по коже ключиц и запястий поползли липкие полоски крови.

Дзы-ынь.

Все больше и больше нитей опутывали его, обхватывая талию, обвивая ноги и руки, плотнее приковывая к холодной неровной поверхности стены.

– Ты вкусно пахнешь, – послышался совсем рядом хищный голос, и Сората похолодел, осознавая смысл ее слов. – Не в пример вкуснее тех.

Он прищурился, мутный силуэт девушки приобрел более четкие очертания. Гумо неестественно изогнула шею, до хруста, и Сората невольно вжался плотнее в стену.

– Что за черт? – только и смог вымолвить он. Пелена дурмана почти слетела с него, но какой теперь с этого толк, если он был плотно опутан острой липкой паутиной. И сразу вспомнилось, откуда он слышал ее имя. Как бы в подтверждение этих мыслей девушка сдавленно прохрипела, голос ее разбился на множество других, словно сквозь призму, и выпустила в сторону длинные лапы, увенчанные острыми жалами.

Кимура закричал.

Впервые за всю сознательную жизнь, выплескивая наружу все скопившееся за последние годы и скрепленное страхом неминуемой смерти, отчаяние. Национальная сдержанность и традиционное воспитание всегда требовали постоянного контроля над собой, но не теперь, в склепе под храмом в самом центре глухого леса, где кроме него и этой твари больше никого не могло быть.

Мягкие, словно живые, волоски пробежались по щеке. От его отчаянного вопля паучиха дернулась, нервно всаживая в плечо острое копье жала. Щиплющая боль пронзила руку, сознание поплыло. Из последних сил Сората дернулся, то ли желая вырваться из липкого плена, то ли борясь со страхом и болью.

Осознание того, что кошмар неожиданно закончился, пришло не сразу. Тусклый фонарик нарисовал перед ним красивое лицо Гумо, все те же аппетитные губки-вишенки, растрепавшиеся из прически густые волосы, узкие бледные плечи с тонкими руками и обнажившуюся грудь, плавно переходящую в мохнатое круглое пузо на восьми массивных лохматых лапах. Позади напряженно взвизгнула и лопнула струна сямисэна, чудовище разъяренно взвыло, запрокидываясь назад, и развернулось к Сорате огромной черной спиной.

– Не тронь! – множество разнотонных голосов, давно не принадлежащих девушке, рассыпалось по склепу, а в ответ снова лопнула струна, видимо доставляя Гумо не самые приятные ощущения. Инструмент был чем-то важным для нее, и паучиха стремилась защитить его любой ценой и расквитаться с противником, посмевшим покуситься на святое.

Кимуре показалось, что стискивающие его оковы ослабли, но все же оставались слишком крепкими, чтобы выбраться из них самостоятельно. Он ничего не мог сделать, только всматриваться в густую темноту, рассеченную совсем слабым светом фонарика. Блеснуло лезвие и последняя, третья, струна со стоном лопнула. Нечеловеческий крик прокатился под сводами подземелья. Огромная тень угрожающе пошатнулась, снова мелькнула сталь, и к ногам Кимуры тяжело упало тело паучихи, подняв клубы столетней пыли.

Сората зажмурился. Чувство опасности отступило, остался страх, боль и жжение в раненом плече. Ему было почти все равно, вместе с последним криком ушли все оставшиеся силы. Спаситель подошел, небрежно пытаясь отпихнуть массивное тело ногой в сторону, и заглянул в лицо смертельно бледного японца.

– Макалистер?

Комендант протянул вверх руку, видимо желая освободить Кимуру из плена режущих пут, но тут же отдернул ее, ругнувшись, и поднес большой палец к губам.

– Это еще что за черт? – пробормотал он раздраженно.

– Паутина.

– Пау… что?

– Паутина, – повторил Сората, но уже по-английски. Вряд ли это слово было в обыденном англо-японском разговорнике Макалистера. Лицо британца дрогнуло, словно он вспомнил тот неприятный момент, когда огромная тварь тянула к нему свои мохнатые лапы. Он поспешно достал нож и перерезал нити, подхватывая обессиленного японца – ноги Сораты, достигнув опоры неожиданно подкосились.

Справившись со всеми веревками, Макалистер подставил Кимуре спину, и последний, скрепя сердце, принял помощь. Появление коменданта из ниоткуда стало почти обыденностью и не удивило его даже сейчас, когда он был на волосок от смерти.

– Какой черт вас сюда занес, мистер Кимура?

Сората тяжело вдохнул едва уловимый аромат свежевымытых волос и мыла, приносящий долгожданное ощущение уюта и безопасности. Он сдавленно всхлипнул, что вышло совершенно случайно, и оказался на ногах с другого конца храма, а не с парадного входа, через который попал внутрь. Ночь почти вступила в свои права, и воздух, наполненный приятными свежими запахами, был холодным и освежающим.

– Мы с Асикагой пошли за студентами, – сил препираться не было, к тому же, хотя не хотелось это признавать, он был обязан Макалистеру своим спасением.