Еда Древнего мира

Кроме того, Диоген допускает, что Пифагор велел воздерживаться от бобов, «ибо от них в животе сильный дух, а стало быть, они более всего причастны душе; и утроба наша без них действует порядочнее, а оттого и сновидения приходят легкие и бестревожные». Философ Порфирий, во второй половине третьего века н.э. написавший «Жизнь Пифагора», приводит и другие мотивы: «Бобов он запрещал касаться, все равно как человеческого мяса. Причину этого, говорят, объяснял он так: когда нарушилось всеобщее начало и зарождение, то многое в земле вместе сливалось, сгущалось и перегнивало, а потом из этого вновь происходило зарождение и разделение - зарождались животные, прорастали растения, и тут-то из одного и того же перегноя возникли люди и проросли бобы. А несомненные доказательства этому он приводил такие: если боб разжевать и жвачку выставить ненадолго на солнечный зной, а потом подойти поближе, то можно почувствовать запах человеческой крови; если же в самое время цветения бобов взять цветок, уже потемневший, положить в глиняный сосуд, закрыть крышкой и закопать в землю на девяносто дней, а потом откопать и открыть, то вместо боба в нем окажется детская голова или женская матка. Кроме бобов запрещал он употреблять в пищу и разное другое - крапиву, рыбу-триглу, да и почти все, что ловится в море».

Есть бобы Пифагор не рекомендовал даже животным. Порфирий пишет: «В Таренте он увидел быка на разнотравье, жевавшего зеленые бобы, подошел к пастуху и посоветовал сказать быку, чтобы тот этого не делал. Пастух стал смеяться и сказал, что не умеет говорить по-бычьи; тогда Пифагор сам подошел к быку и прошептал ему что-то на ухо, после чего тот не только тут же пошел прочь от бобовника, но и более никогда не касался бобов, а жил с тех пор и умер в глубокой старости в Таренте при храме Геры, где слыл священным быком и кормился хлебом, который подавали ему прохожие».

Запрет, наложенный Пифагором на бобы, касался не только их употребления в пищу - к злополучному овощу нельзя было даже прикасаться. Это, согласно преданию, и послужило причиной гибели философа и многих его учеников. Диоген Лаэртский сообщает:

 «Погиб Пифагор вот каким образом. Он заседал со своими ближними в доме Милона, когда случилось, что кто-то из не допущенных в их общество, позавидовав, поджег этот дом... Пифагора схватили, когда он выходил, - перед ним оказался огород, весь в бобах, и он остановился: “Лучше плен, чем потоптать их, - сказал он, - лучше смерть, чем прослыть пустословом”». Здесь его настигли и зарезали; здесь погибла и большая часть его учеников, человек до сорока; спаслись лишь немногие».

Пифагор, если не считать его сложных отношений с бобами, не мучил себя и своих последователей слишком строгими диетами. Тем не менее он пользовался специальными средствами от жажды и от голода, рецепты которых сохранил для нас Порфирий. Средство от голода, судя по входившим в него достаточно калорийным продуктам, действительно должно было действовать безотказно: оно состояло «из макового семени, сезама, оболочки морского лука, отмытого до того, что он сам очищал все вокруг, из цветов асфоделя, листьев мальвы, ячменя и гороха, нарубленных равными долями и разведенных в гимеггском меду». Средство от жажды, судя по составу, тоже должно было помогать скорее от голода: оно приготовлялось «из огуречного семени, сочного винограда с вынутыми косточками, из кориандрового цвета, семян мальвы и портулака, тертого сыра, мучного просева и молочных сливок, замешанных на меду с островов». Действительно ли оно помогало от жажды, авторам настоящей книги не известно, поскольку они так и не удосужились его приготовить: конечно, семена мальвы и цветы кориандра достать не так уж и трудно, но это требует некоторых усилий, что же касается «меда с островов»-он и вовсе малодоступен.

Вероятно, греки нередко видели еду во сне. По крайней мере, знаменитая «Онейрокритика», а если по-простому - сонник, написанный во втором веке н.э. греческим писателем Артемидором, уделяет немалое внимание еде, точнее, снам о ней. Надо полагать, что греки видели во сне примерно те самые продукты, которые им чаще всего приходилось видеть на своих столах наяву, поэтому по книге Артемидора можно судить о меню среднего грека его времени (сам Артемидор жил в одном из греческих городов Малой Азии, кроме того, он охотно исследовал сны жителей Греции и Рима).