Edamastra (СИ)

  Небесно-голубые глаза эделе беспощадно следили за боем, и никто из них не задумался - а все ли правильно, а не ошиблась ли королева Ами, а надо ли убивать всех этих людей, эльфов и хайли? Тяжелый палаш рассек спину сэра Говарда, двуручный меч ловко разорвал - даже не разбил, разорвал - правое плечо господина Альберта, и хайли уронил оружие, но тут же перехватил его уцелевшей левой и, как зверь, бросился на противника - впрочем, не сомневаясь, что опоздает...

  Эс неловко споткнулся о тело погибшего рыцаря, ткнул рукоятью в зубы подскочившего с метательным ножом наголо эделе - и дико огляделся, но не увидел черно-белой макушки. Надрываясь, подали голос боевые рога - не от Сельмы, а из тыла армии небесных детей, приказывая бросить разнотравное поле и отступить. Растерянный, наполовину оглохший, крылатый звероящер то ли преследовал противника, то ли бесполезно рыскал по окрестностям, периодически натыкаясь на союзников, бегло извиняясь и опуская рефлекторно вздернутые мечи.

  - Уильям! - плюнув на все, заорал Эс. - Уильям, ты где?!

  Армия эделе уходила, быстро, как-то панически, будто предатель, так и не обнаруженный на стоянке, нашелся в бою. Жаль, что крылатый звероящер пока не догадывался, насколько точно это предположение.

  Уцелевшие хайли, эльфы и рыцари собирались в нестройные, лишенные командиров отряды. Кто-то отчаянно звал господина Альберта, из города спешили к раненым лекари, Нойманн, король Этвизы, в покрытом ржавыми потеками шлеме наводил порядок среди своих подчиненных, напрасно пытаясь их приободрить. Эльфы с Улмастом во главе, потрепанные, едва живые, терпеливо ждали, пока шум уляжется.

  - Презренная... рептилия, - кто-то поймал крылатого звероящера за лодыжку, стиснул, как стальными клещами, и потянул на себя. Мгновением позже хватка ослабла, но утраченное равновесие было не вернуть, и дракон позорно шлепнулся на задницу, перепачкав штаны багровым. - Стой...

  Внутри у Эса оборвалось что-то очень важное, рассыпалось в порошок, на прощание зазвенело - мол, мы расстаемся до конца времен, так не забывай же меня, крылатый звероящер!

  - Милорд... они забрали милорда...

  - Кто? - безучастно спросил дракон, потому что чувствовать ему, кажется, стало нечем.

  - Эделе... - сэр Говард попробовал встать, но спину будто обожгло, мир помутился, и он сам не понял, какого черта опять лежит на земле, а его нос радостно щекочет выжившая травинка. - Помоги мне, презренная... рептилия, милорд нуждается... в моей помощи, и я... обязан...

  Огонь зародился под кожей Эса - хищный, полный ненависти огонь, - но он сдержал его и жестом подозвал ближайшего лекаря. Тот поглядел на сэра Говарда с огромным сомнением.

  - Если вы его не спасете, - тихо, но твердо сказал крылатый звероящер, - если вы его не спасете, клянусь, я уничтожу весь этот проклятый континент!

  Наверное, лекарь принял его за безумного, зато покорно подозвал товарищей с носилками, и рыцаря унесли к пострадавшим воинам Этвизы, хотя его военная форма, черная с серебром, говорила о принадлежности к войску Драконьего леса, а не Сельмы.

  Эс убедился, что сэр Говард больше не одинок, и, пошатываясь, побрел прочь.

  Он молил Богов, чтобы на него не обратили внимания, чтобы никто не сунулся ему наперерез, чтобы хайли, эльфы и люди занимались только ранеными, а живые боевые товарищи были им безразличны.

  Потому что во рту стало тесно от клыков, а лопатки приготовились лопнуть и выпустить на свободу крылья, уставшие сидеть взаперти.

  Уильяму снился голубой лен.

  Гибкие цветы оплетали его скелет, росли в беспокойных легких. Он дышал хрупкими лепестками, задыхался, кашлял, падал на снег, и алые капли убивали крохотные снежинки, на этот раз - упавшие с неба, а не принесенные ветром с горных вершин.

  Он проснулся, лихорадочно хватая ртом воздух.

  Болела голова.

  Уильям с трудом отодрал себя от простого деревянного лежака, накрытого чьим-то зеленоватым мундиром. Вдохнул, и холод обжег его изнутри.

  Не понимая, где находится и как туда попал, юноша осмотрелся. Влажные стены, солидных размеров решетка, снаружи - замок, под лежаком - крайне унизительное ведро. Коснулся виска и скрипнул зубами - кожу разрубило надвое, и отчасти кровь запеклась, но редкие одинокие капли порой скользили по щеке или скатывались к уху, отвратительно щекоча.

  Уильям не помнил, кто и как его ударил. Помнил только свое странное состояние: убивать, не задумываясь о том, что сделал. Но теперь-то время задуматься было, и юношу затрясло, а по спине побежали до смерти ошарашенные мурашки, царапая позвонки.

  Невероятным усилием он воздвиг себя на ноги. Покачиваясь, подошел к решетке. Длинный коридор уходил в обе стороны от нее, но в темноте горели всего два факела: у камеры, где стоял Его Величество, и напротив. Там же смутно блестел недобрый небесно-голубой взгляд. Уильяму почудилась усмешка, но он сомневался, что мог по-настоящему различить ее в полумраке.

  - Болит голова? - с наигранным сочувствием спросил незнакомец. - Да, Милайн тебя здорово приложил. Я бы помог, если бы меня тут не заперли.