Edamastra (СИ)

  Довольно высоко над тропой болтались деревянные дорожки, связанные между собой распростертыми в багровой листве домами. Они покачивались на ветру, а изредка - подскакивали под ногами детей. Переодетые кто в кого, малыши бегали по знакомым и ставили условие:

  - Конфеты или смерть!

  Мальчик лет семи, с такой же серо-голубой кожей, как и у всех представителей народа хайли, слез по дереву на общую тропу и наставил на Уильяма осиновый кол.

  - Конфеты, - шмыгнул простуженным носом он, - или дырка в груди!

  Его Величество пошарил по карманам и вручил ему горсть ореховых сладостей:

  - Что ты, что ты, я боюсь охотников на вампиров!

  Мальчик удовлетворенно скрылся.

  Чья-то мягкая - пожалуй, даже слишком мягкая, - ладонь похлопала Уильяма по плечу, привлекая к себе внимание.

  Юноша обернулся, прикидывая, кого увидит теперь - оборотня, ведьму или рыцаря, призванного уничтожать зло? Его повеселила идея, что кто-то из хайли мог притвориться человеком, поскольку людей лесное племя считало самым страшным чудовищем на Тринне.

   И - замер, не успев дотянуться до "конфетного" кармана.

  Оскаленные клыки, ядовито-зеленое пламя глаз, рваная плоть на запястьях, ошметки одежды, а под ней - наполовину сгнившее, до отказа забитое червями тело, пожелтевшие осколки сломанных ребер - и дыра там, где обязано равномерно стучать сердце...

  Если это и было хэллоуинским костюмом, то его владелец вряд ли предлагал выбрать плату конфетами или смертью, сразу предпочитая второе.

  Кошмарная тварь наклонилась к Уильяму, разевая пасть, и глухо, протяжно зарычала. Черви посыпались из ее ран, уже не способных причинить боль, не сумев удержаться внутри.

  Юноша осознал, что еще чуть-чуть - и он упадет в обморок. Он, конечно, не был таким уж впечатлительным, но именно в этот вечер ему решительно не везло.

  Уильям метнулся в сторону, избегая укуса, с горем пополам выпрямился и побежал. Он надеялся, что ноги несут его к замку, а не к Этвизе или Саберне, но хрипы ожившего мертвеца вынудили его забыть обо всем. Какая разница, куда бежать? Главное - побыстрее!

  Лужи разбивались на тысячи брызг под подошвами ботинок Его Величества, зловещие ухмылки светильников горели наверху, где-то отчаянно завопил ребенок, встретив собрата той твари, что мчалась за королем... А Льяно - изящная, теплая, безопасная твердыня, именуемая также Лунной, - темным силуэтом высилась над лесом. И с дозорной башни, Улу, раскатисто затрубил рог, призывая солдат к оружию...

   ГЛАВА ВТОРАЯ,

   В КОТОРОЙ ЭС БУЙСТВУЕТ

  Южное побережье Эдамастры было тихим и пасмурным. Рабочие покинули пирсы, и корабли, почти готовые к отплытию, сиротливо болтались на волнах серого сердитого моря. Белые паруса, черные вымпелы, темно-зеленая военная форма караульных. Тишина, разве что прибой шелестит по мокрому песку, а где-то вдали, наперекор непогоде болтаясь вдали от суши, надрываются белоснежные чайки.

  Он никогда не жаловался на плохое зрение. Он мог полюбоваться всеми деталями, вплоть до выражений солдатских лиц.

  Он стоял у бойницы, поглаживая рукоять меча, и смотрел на мутную полосу горизонта, смешанную с облаками. Осенние дожди пришли к Эдамастре около недели назад и здорово замедлили создание флота, но основные корабли - быстроходный "Maledar", крохотный "Viesta" и его близнец "Nadleara" намеревались покинуть родные земли, едва прибудет господин верховный шаман. Их задача - разведка, вылазка в открытое море с целью убедиться, имеются ли в нем иные континенты, пригодные для жизни, и доклад королеве Ами, - была довольно простой, и нынешний хозяин береговой крепости недоумевал, какого черта его так спешно перевели из Магры к центральным Сумеречным верфям.

  Из тени лестницы вышел заспанный стражник, виновато посмотрел на своего командира и сообщил:

  - Господин Кьян, за вами приехали.

  - Хорошо.

  - Передать господину Язу, что вы скоро придете?

  Командир крепости покачал головой:

  - Нет.

  И его, и стражника, и тех караульных на палубах кораблей, и вообще любого, кто жил на Эдамастре, можно было бы принять за людей, если бы не одинаковые небесно-голубые глаза. Никаких различий в рисунке радужных оболочек, никаких различий в переливах цвета и форме зрачков. Отличались только ресницы и разрез, да и то изредка.

  Они называли себя aiedle, эделе. Они были такими же смелыми и верными, как народ хайли, но куда меньше зависели от своей родины и королевы. Генералы, командиры, военачальники и даже рядовые солдаты имели полное право распоряжаться своей судьбой по собственному усмотрению.

  Впрочем, господина Кьяна это не беспокоило.

  Он снова погладил рукоять меча - заученным, непроизвольным движением. Если в мире и были какие-нибудь вечные, неизменные вещи, то оружие вполне свободно к ним относилось. Эделе, сородичи Кьяна, умирали, их пепел уносило ветром и давило тяжестью волн, белый песок под ногами ломался и трескался, выпуская на поверхность огонь, горели города, исчезали те, кого парень совсем недавно считал своими друзьями, но смертоносный клинок по-прежнему оставался целым.