Эдатрон. Том I

Но повседневные заботы никуда не делись и как-то утром, после традиционной уже тренировки, он выбрался обежать округу насчет поисков подходящего места для коптильни. А что, соли у него было валом, сырье вон бегает и летает тоже в немалом количестве, а к зиме, как не крути, а готовиться надо. А хорошо прокопченное мясо – это все-таки не сырое, и готовить не надо. Да и, чего греха таить, любил он копченное да с травками… Вон с утра уже и туман легкий был, предвестник долгой дождливой осени. А какая в дождь охота? Тем более без ружья, без собаки, с одним дрянным луком. Нет уж, пока стоит погода, надо плотно заняться продуктовыми заготовками, чтобы потом зимой спокойно сидеть в своей землянке, в тепле и уюте, а не наворачивать по лесу круги, отмораживая себе нос и уши. Кстати надо и об одежде подумать. Рубаха и штаны – не вечные, и так за лето поистрепались. Конечно найденные штаны и жилетка в какой-то мере спасали положение, но именно в какой-то мере. Он их, как и шкуру на двери, отбил колотушкой, размял, но еще надо было их как-то ушить. Все-таки они были рассчитаны на взрослого человека, а он просто не дорос еще до таких размеров. Кроме них еще требовалась рубашка и какая-нибудь верхняя одежда, шуба или полушубок, ведь и зимой он не собирался сидеть безвылазно в землянке. Так что охота – это наше все, причем не на зайцев с белками, а на кого-нибудь покрупнее и желательно травоядного. А то хищники навряд ли согласятся отдать свою выращенную непосильным трудом шубу добровольно. А воевать с ними мальчишка еще не рисковал. И да, придется пару вечеров посидеть и повспоминать все, что он знает о выделке шкур и мехов. Вон и звери уже стали переодеваться и менять свой мех на зимний.

Но это все попозже. Вначале надо построить коптильню, а то придет с добычей, а складывать ее некуда. С этой задачей он и направился после завтрака на небольшую прогулку оглядеться и найти подходящую яму. Повезло ему, что в связи с наступлением осени листва стала желтеть, краснеть и частично опадать, что частично оголило окружающий его пейзаж. Это и позволило ему заметить какое-то небольшое строение. Сначала он подумал, что очередная землянка, но малые размеры убедили его в ошибочности этой мысли. Навряд ли человек, даже такой маленький как он, стал жить в срубе размером метр на два, да еще и вкопанный в землю так, что над землей торчало с полметра. Неудивительно, что раньше он не попадался ему на глаза. Если бы не осень, то может и вообще не заметил бы. Строение представляло из себя прямоугольный деревянный колодец, углубленный в землю метра на два. Сверху он закрывался тяжелой крышкой, сколоченной из тяжелых дубовых стволов без единого гвоздя. Бревна соединялись между собой искусно сделанными пазами и выступами, если бы сам не увидел, то ни что не поверил бы, что такое возможно.

Но самое главное ждало его, когда он с помощью рычага с трудом приподнял крышку и то только на столько, чтобы можно было протиснуть вовнутрь. Внутри лежал хозяин всего того богатства, обладателем которого невольно стал мальчишка. Вернее, не хозяин, а только его труп или даже еще вернее – его мумифицированный скелет, плотно обтянутый пергаментом сухой кожи. В сухом воздухе плотно закрытого пространства этой невольной гробницы он хорошо сохранился, во всяком случае падальщики не растащили кости по всем окрестным кустам. По длинным седым волосам на черепе и такой же бороде мальчишка определил, что скелет принадлежал уже довольно старому мужчине. Как он умер, зачем залез в это строение и вообще кто он был по жизни? Единственное, что было ясно без всяких догадок, что человек залез в этот сруб, закрылся крышкой, видно выбив бревно из-под нее, и умер. Может был ранен, может заболел чем-то неизлечимым, а может просто срок подошел, сейчас, глядя на оскаленный в последней ухмылке череп, уже ничего не узнать. Судя по останкам смерть произошла по всему лет пять-шесть назад. Уж на это следопытских знаний мальчишки хватило.