Эдесское чудо

Они прошли через мостик и опять углубились в заросли. Но кусты так густо росли лишь вблизи воды, примерно через четверть стадии[89] они расступились, и женщины снова оказались на небольшой каменистой площадке под известковой стеной; здесь было всего три пещерных входа, и все они были открыты и пусты.

– Выбирай! – широким жестом предложила Кифия. – Я бы на твоем месте выбрала среднюю, так безопаснее: иногда в пустые пещеры забираются змеи и скорпионы, так пусть уж они сначала посетят крайние помещения, верно?

Евфимия молчала в растерянности. Жить здесь? Одной? Со змеями и скорпионами? А впрочем, какая разница… Они вошли в среднюю пещеру. В ней ничего не было, кроме небольшого стола из трех известковых плит, положенных одна на другую, каменного ложа вдоль одной стены и неглубокой ниши в другой. В дальнюю стену ниши были вбиты деревянные колья, чтобы вешать на них одежду. Над нишей, как и над дверным отверстием, – деревянные крючья для занавесок. Евфимия положила свой тюфяк на каменное ложе, где уже лежал узел, принесенный Кифией. Узелок с приданым будущего младенца она водрузила сверху.

– У тебя есть своя банная простыня?

– Есть.

– Бери ее. Я отведу тебя в нашу баню, оставлю тебя мыться, а сама схожу и принесу тебе еду и занавеси. Сегодня ты поешь одна, а с завтрашнего дня будешь ходить в общую столовую для рабов и слуг. Завтракаем мы сразу после утренней службы в церкви.

Евфимия радостно вздрогнула. Церковь! Наверняка священник ее говорит если не по-арамейски, то по-гречески; может быть, он выслушает ее и поможет?

– Церковь у нас тоже своя – для слуг и рабов. Хозяева ходят в городской храм. А служит у нас, представь себе, дальний родственник самой хозяйки.

Встрепенувшееся было сердце Евфимии снова похолодело в унынии.

* * *

Баня удивила Евфимию, до сих пор ничего подобного она не встречала: из все той же стены песчаника вытекал ручеек горячей воды и падал с небольшой высоты в овальный каменный бассейн, сотворенный самой природой из известкового осадка. Там вода остывала до приятной теплоты, а затем вытекала через край в меньший бассейн и дальше струилась в специально проложенном каменном русле к тому самому мостику, который они с Кифией недавно переходили. Рядом с большим и маленьким бассейнами стояли два больших горшка, накрытых деревянными крышками.

– Обед уже прошел, теперь мужчины сюда не придут, этот порядок у нас строго соблюдается, так что можешь раздеться совсем и мыться спокойно. Вот в этом горшке зола, а в другом песок. Когда кончишь мыться, возвращайся к себе, а я пока прикажу кому-нибудь из девушек принести тебе еду и воду для питья и умывания.

Евфимия поблагодарила свою новую знакомую, разделась и смело шагнула в бассейн. Когда она стояла, вода была ей по пояс, но она села на песчаное дно, погрузившись до самой шеи, и распустила свои чудесные волосы.

* * *

Когда, закончив купанье, Евфимия подошла к пещерам, она увидела, что вход в ее жилище уже завешен старым вылинявшим покрывалом. Евфимия откинула жалкий занавес, служивший дверью ее дома, на специальный колышек, вбитый в стену возле входа, вошла и увидела на столе деревянный поднос с половиной лепешки и куском сыра, кружкой и небольшим кувшином. В углу возле входа стоял еще один кувшин, накрытый перевернутой медной чашей, и Евфимия догадалась, что в нем вода для питья и умывания. Есть она не стала, только попила воды из маленького кувшинчика, а затем улеглась на жесткое ложе и принялась плакать. Здесь ей хотя бы никто не мешал. Так, в слезах, она и уснула.

Глава тринадцатая

Утром ее разбудила Кифия.

– Скорее вставай, лежебока, пора в церковь на службу! – бодро проговорила она, откинув занавес.

Евфимия и впрямь услышала в отдалении звон клепала[90], созывающий к обедне. Наскоро умывшись, она оделась и накинула на голову покрывало, пряча под ним не переплетенную косу: волосы можно расчесать и позже, когда будет время.

– Прости, что заставила тебя ждать, – сказала она Кифии, – я уже готова.

– Ничего, на первый раз прощается! Это первый звон, а еще второй будет, так вот после него опаздывать уже не стоит, – сказала та. – А впредь не рассчитывай, что старшая рабыня будет приходить тебя будить, сама вскакивай по первому звону. Ты вот еще о чем подумай, пока время есть: после церковной службы все наши завтракают в общей столовой, а после трапезы рабам, не имеющим определенного занятия, раздается работа на день. Ты заранее скажи мне, что ты умеешь делать: готовить, печь хлеб, ухаживать за скотиной, за цветами, огородничать, садовничать…

Кифия перечисляла, а Евфимия на все удрученно кивала головой[91]

: ничего из перечисленного делать она не умела.

– Может быть, ухаживать за пчелами, доить коз, делать сыр – нет?

Евфимия опять покивала.

– А ткать или прясть?

Снова кивок.

– Неужели ты такая неумеха?

Евфимия смиренно промолчала. Не могла же она признаться, что умеет читать, писать и считать, знает географию, историю, греческий и латинский языки, а самое главное – отлично изучила Святое Писание, а Псалтирь так почти всю наизусть… И тут ее осенило!