Эдгар По (биография)

Для По мечты и вымысел обладали большей реальностью, чем действительность. Лишь мир, преображенный фантазией, обретал в его глазах желанную цельность. Стремясь к логической завершенности и абсолютной гармонии, которой не существует в природе, он создал собственную вселенную, где душа его могла обитать непотревоженной. Каковы бы ни были причины, но в последние годы жизни он был не способен переносить любовное волнение и в то же время сохранять здравость рассудка. Любовь для него, как и все остальное, могла достичь совершенства только в воображении. Лишь там он мог утолить тоску по идеалу. И потому каждый раз стремился превратить женщину в бесплотного ангела - боготворимую в мечтах, но не пробуждающую страсти возлюбленную.

Джентльменам, которые заставили поющего оды любви По в гостиных своих жен, было невдомек, что, говоря с Фанни или Энни, романтический поэт с горящим взором на самом деле обращался к "Линор", или "Елене", или "Лигейе", или "Аннабель Ли", на мгновение принявшей образ реальной женщины. Опыт заставлял их подозревать мотивы иного, более низменного свойства.

Нет, выносить все это и дальше было выше его сил. Злоречивые гарпии в фижмах, ревнивые мужья, осиный рой скверных журнальчиков, жалящих и глумливо смеющихся над его бессмертными мечтами, и исчезающие, всегда исчезающие любимые лица. Но разве не был он, измученный месяцами не проходящей головной болью, осаждаемый жуткими призраками, нищий, осмеянный толпой, все же велик? Он верил в это и в минуты покоя и просветления запечатлевал в словах не меркнущие от времени образы, творил волшебную и печальную музыку, скрывая за звездными покровами страдающее и израненное сердце.

Но что было делать сейчас, когда противостоять судьбе становилось все труднее?

Еще до разрыва с Хелен Уитмен он написал ей: "...ужасные муки, которые мне пришлось претерпеть столь недавно, - муки, ведомые лишь господу богу и мне самому, - опалили мою душу очистительным пламенем, изгнав из нее всякую слабость. Отныне я силен - и это увидят все, кто любит меня, равно как и те, что без устали тщились меня погубить. Лишь таких испытаний, каким я подвергся, и недоставало, чтобы, дав ощутить мне мою силу, сделать меня тем, чем я рожден быть".

В чем же была его сила? Зимой 1849 года этот преследуемый неудачами, смертельно уставший человек, который вновь укрылся в Фродхеме, гонимый издевками и шипением молвы, был, казалось, соткан из одних слабостей. Силу ему давал только талант. Отныне он посвятит всего себя литературе. И "Стайлус" наконец станет реальностью! С января по июнь 1849-го шла подготовка к новой великой кампании. "Елена" уже не взойдет вместе с ним на уготованный ему престол. Что ж, пусть! - он воцарится там в одиночестве. Так начался последний, самый недолгий, но один из наиболее важных периодов его творчества. В это время было закончено стихотворение "Звон" и написана прекрасная баллада "Аннабель Ли".

После смерти По целая толпа претенденток стала осаждать его английского биографа Инграма, и каждая долго, нудно, сердито и ревниво доказывала, что именно она и есть настоящая и единственная "Аннабель". Однако насколько призрачные героини По вообще могут быть соотнесены с реальными прототипами, в образе Аннабель яснее всего видятся черты Вирджинии, покойной жены По. В этих прекрасных лирических строках, звучащих словно траурная мелодия, выражена постигшая их обоих трагедия.

Письма, которые он писал Энни Ричмонд в первые месяцы 1849 года, свидетельствуют о том, что он решил упорным трудом умножить свою славу и вырваться наконец из бедности. Женщины, любовь и рождаемые ими страсти уже не вторгнутся в его жизнь - после пережитого недавно ему очень хотелось в это верить. В посвященном миссис Ричмонд стихотворении есть знаменательные строки:

О счастье! Не мучусь

Я больше, томясь, Упорной болезнью, И порвана связь С горячкой, что жизнью

Недавно звалась... Исчезла и пытка, Всех пыток сильней, Ужасная жажда Души моей К реке ядовитой

Проклятых страстей: Насытил я жажду Души моей.

(Перевод М. Зенкевича.)

В конце января он пишет Энни:

"Я сейчас весь в делах и полон необыкновенной энергии. Предложения чтонибудь написать сыплются со всех сторон. На прошлой неделе пришло два письма из Бостона. Вчера послал статью "Критики и критика" в "Америкен ревю". А для "Метрополитен" недавно написал рассказ "Домик Лэндора" - там есть кое-что об Энни. Напечатают его, видимо, в мартовском номере..."