Эдгар По. Сумрачный гений

Трудно сказать, знала ли о письмах своего любимца миссис Аллан. Скорее всего, нет. Во всяком случае, не знала подробностей и писем не читала. Но то, что в эти — последние — месяцы жизни она постоянно думала и тревожилась о его судьбе и, видимо, не раз говорила о нем со своим супругом, очевидно. Едва ли разговоры эти случались часто, едва ли они были долгими — слишком слаба она была и почти не покидала постели. Но то, что они были, — безусловно. Иначе не объяснить перемену к пасынку, произошедшую с мистером Алланом после смерти жены. Видимо, он дал слово не оставлять его опекой. Может быть, даже поклялся.

В то время клятвы не были пустым звуком. Люди были религиозны. И даже такой черствый человек, как Джон Аллан, не мог поступиться клятвой.

Скорее всего, такая клятва была дана уже у постели умирающей. Хотя, вероятно, торговец не думал, что она умирает. Об этом говорит то обстоятельство, что он, несмотря на неоднократные просьбы больной жены, не посылал за Эдгаром и сдался только в ночь на 28 февраля, когда ей, видимо, стало уже совсем плохо. Он написал короткую записку о состоянии жены и просил пасынка не мешкая приехать. Эдгар По смог выехать только вечером 1 марта. Он спешил и не знал, что его приемная мать уже умерла: это случилось тогда же, 28 февраля, поздним утром. Эдгар По приехал в Ричмонд во второй половине дня 2 марта и не успел даже на похороны: миссис Аллан похоронили утром на городском кладбище Шоко-Хилл.

Обычный срок увольнительной, связанной с необходимостью, тогда был равен десяти суткам. Вероятно, на такой срок была дана увольнительная и Эдгару По. Все эти дни он безвыездно провел в доме на Пятой улице, в своей комнате на втором этаже. Тогда же с опекуном он обсудил и планы, связанные с поступлением в Вест-Пойнт, и, как можно судить из будущих писем и грядущих событий, нашел на этот раз у него поддержку.

«Многие факты позволяют с уверенностью утверждать, что решение По поступить в Вест-Пойнт с самого начала было не более чем уступкой желаниям Джона Аллана. Сам он, без сомнения, предпочел бы навсегда распрощаться с армией и всецело посвятить себя литературе», — писал Г. Аллен. Однако: «По стал теперь мудрее. Он уже понимал, сколь трудно поклоняться музам на пустой желудок, и был готов скорее пойти на компромисс, чем снова гордо покинуть дом и оказаться, как и раньше, без средств к существованию. <…> Уступив на время требованиям опекуна и преуспев в Вест-Пойнте так же, как и в армии, По рассчитывал вернуть себе благорасположение Джона Аллана. <…> Унаследовать хотя бы небольшую часть состояния Аллана тоже было весьма заманчиво, ибо даже скромный достаток избавил бы По от необходимости заботиться о хлебе насущном, предоставив столь желанную возможность для занятий творчеством и прогнав прочь страшный призрак нищеты».

В целом с суждением биографа стоит согласиться. Не очень, правда, понятно, о каких «многих фактах» он говорит. Да и едва ли на самом деле «решение По поступить в Вест-Пойнт с самого начала было не более чем уступкой желаниям Джона Аллана». Как мы увидим в дальнейшем, он мог (если бы захотел) легко уклониться от поступления в академию. А он, напротив, настойчиво добивался зачисления, постоянно «теребя» опекуна. Видимо, все-таки мысль украсить себя офицерскими эполетами — по крайней мере какое-то (и довольно продолжительное — до тех пор, пока он не стал кадетом) время — была ему приятна.

По возвращении в часть, заручившись необходимыми документами и свидетельствами от опекуна, По энергично занялся устройством дел, связанных с увольнением из армии. Дж. Аллана он держал в курсе того, что происходит, обменивался с ним письмами. По этим посланиям можно судить, что примирение между ними действительно произошло. Было оно искренним со стороны торговца или продиктовано лишь клятвой, данной умирающей супруге, можно только гадать. Но то, что со стороны поэта оно было таким, — очевидно. Об этом говорит и содержание писем, но более всего — обращение к отчиму: «дорогой папа…»

Лейтенант Ховард, покровитель По, был совершенно прав, когда утверждал, что дело можно устроить довольно быстро. Немедленно по возвращении своего подопечного в часть он написал представление начальнику штаба капитану Грисволду, тот — коменданту крепости Монро подполковнику У. Уорту, комендант — командиру части полковнику Дж. Хаусу. В свою очередь последний отправил соответствующую бумагу командующему Восточным округом армии США генералу Э. Гейнзу.

Этот документ, думается, будет небезынтересен читателю, поэтому приведем его целиком: